Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

– А я тебе сейчас объясню, – мягко проговорила актриса. – Бояться и не хотеть потери – нормально. Но не нужно пытаться обмануть себя и заменить одну огромную боль другой, еще большей. Я много теряла, деточка, и скажу тебе, что боль от потери не проходит никогда. Это иллюзия, это миф, что она со временем проходит. Не проходит. Да, она становится менее острой, она слабеет, хиреет с течением времени, но остается с человеком до самого его конца. Но самый острый, самый болезненный момент, момент, когда теряешь и прощаешься, быстротечен. Тебе кажется, что ты не можешь дышать, не можешь жить, не видишь и не слышишь ничего вокруг – и вот проходит день, два, три, неделя, месяц, и ты с удивлением обнаруживаешь, что ты жива, дышишь, видишь, слышишь. И даже ходишь на работу и решаешь какие-то вопросы. И телевизор смотришь. Все можно пережить, поверь мне. Потому что чужая смерть и потеря – это не что-то особенное, это атрибут, имманентно присущий любой человеческой жизни. Так к этому и надо относиться. Больно, страшно, невыносимо – но со временем ты приходишь в себя. А вот если ты собираешься тридцать лет ухаживать за мужем и жить непонятно на какие доходы – тут картина совсем другая. Тут боль постоянная, одинаковая, не ослабевающая, напротив, с годами усиливающаяся, потому что, конечно, ты привыкаешь, но и трудности накапливаются. Ты, вероятно, рассчитываешь, что тебе будет помогать мама Льва Алексеевича, но она ведь уже очень немолода. Ну, год, ну, два, а потом? У вас, наверное, отложены какие-то деньги, и ты сможешь на них жить, но они кончатся – и что потом? Ты еще очень молода, и здоровье у тебя отменное, но пройдет десять лет, пятнадцать, у тебя появятся проблемы, тебе станет все труднее ухаживать за мужем, и ты невольно начнешь проклинать и собственную жизнь, и жизнь своего обожаемого мужа, которая все никак не закончится и не даст тебе наконец вздохнуть полной грудью. Ты этого хочешь?

Елена упрямо мотнула головой.

– Все равно я никогда не соглашусь с тем, чтобы Лева… чтобы он умер, – она с трудом выговорила последнее слово. – Я не боюсь трудностей.

– Господи, дурочка ты моя маленькая, – Арбенина подошла к Елене вплотную и обняла ее за плечи. – Да разве речь идет о том, на что ты согласишься или не согласишься? Речь идет о том, чтобы быть готовой ко всему, и не только морально, но и во всех других смыслах. Вот ты явно не готова терять, и сейчас тебе кажется, что пусть наступят какие угодно последствия, какие угодно трудности, только не потеря. А я пытаюсь тебе объяснить, что потеря – это наименьшее из зол, которое может случиться. Да, человек имеет право прожить столько, сколько судьба ему назначила, это даже не обсуждается. Но не надо бояться потерять, потому что все другие варианты могут оказаться еще тяжелее, еще невыносимее, понимаешь? Не надо обманывать себя и думать, что главное – не потерять, а со всем остальным можно ужиться, ко всему остальному можно приладиться, и это будет точно лучше, чем потеря. Не со всем и не ко всему. И лучше не будет. Вот, собственно, только это я и хотела тебе объяснить.

В глазах Елены плескалось смятение, она пыталась осознать то, что ей объясняли.

– И… и что мне делать? – растерянно спросила она.

– А вот это хороший вопрос, – засмеялась Арбенина. – Ты явно выздоравливаешь. Значит, так, дорогая моя: коль ты должна быть готова ко всему, в первую очередь надо не просиживать дни и ночи возле реанимации, а работать, причем чем больше – тем лучше, потому что, каков бы ни был исход, тебе потребуется много денег. Их надо заработать. Накануне несчастья Лев Алексеевич говорил, что ты должна через короткое время ехать на гастроли, вот время прошло, а ты здесь. Почему?

– Но как же… ведь Лева… и Анна Викторовна… – забормотала Елена.

– Вот именно, Лева и Анна Викторовна, – сердито откликнулась актриса. – Анна Викторовна прекрасно может остаться здесь контролировать ситуацию, ежедневно общаться с врачами и информировать тебя. А ты должна работать, работать и работать! Как ломовая лошадь, забыв обо всех своих страхах и сомнениях. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь: невозможно и неправильно думать о работе, когда у тебя муж при смерти. Так?

Елена молча кивнула и низко опустила голову.

– А я тебе скажу, что и возможно, и правильно. Потому что в твоей работе не только ты одна, там задействовано огромное количество людей, чья работа и, соответственно, заработок впрямую зависят от того, что делаешь ты, Елена Богомолова. Это у тебя несчастье, это ты переживаешь, это у тебя муж при смерти, а они? Они тут совершенно ни при чем, и их жизни тут ни при чем, а ты ведешь себя так, что поставила весь коллектив в зависимость от своей ситуации. Труппа уехала на гастроли без тебя?

– Да. Я все организовала, как смогла…

– Вот именно, как смогла, – презрительно фыркнула Арбенина. – А нужно организовывать так, как надо, как должно быть, а не как ты смогла, то есть кое-как. Когда следующие гастроли?