Смерть композитора. Хроника подлинного расследования

В мае 1978 г Людмила приехала во Львов на день рождения сестры, там Татьяна представила ей Владимира, тот пообещал помочь с лечением Люды во Львове. Через месяц — 13 июня 1978 г — Люда легла во Львовскую областную психиатрическую больницу, где и прошла курс лечения. Владимир её несколько раз навещал, всегда приходя в обществе Татьяны Жуковой и Светланы Федорченко.

В следующий раз их жизненные пути пересеклись в марте 1979 г, когда Ивасюк приехал в Харьков на конференцию по марксизму-ленинизму. Тут имеет смысл дать слово Людмиле Жуковой: «28 марта в конце дня Володя позвонил мне на работу, спросил, когда мы можем встретиться, и мы договорились с ним встретиться в центре города у входа в метро на площади Советская Украина. Мы встретились в 18 часов. Мы пошли в ресторан „Люкс“ пообедать, поскольку оба были голодны. В ресторане мы ни о чём конкретно не говорили, выпили немного сухого вина и около 19 часов мы вышли из ресторана. После ресторана я по просьбе Володи решила показать ему центр города. Во время прогулки Володя дважды звонил по телефону во Львов к сестре и в Киев, поскольку должен был туда ехать по делам. Мы походили по улицам до половины девятого, и Володя спросил „где можно выпить кофе?“ Я предложила ему пойти в кафе „Харьков“, поскольку мы находились рядом. Мы выпили кофе и немножко коньяку. В кафе мы сидели до 10 часов и в это время мы говорили о сестре Тане и его дальнейших планах. О прошедшей конференции он говорил. что она прошла бесплодно. О своих творческих планах он говорил, что в настоящее время у него очень много работы, т. к. необходимо написать кантату, аранжировки к нескольким песням и музыку к кинофильму, какому он не сказал. После этого Володя спросил, почему Таня так рано уехала во Львов, поговорили о детстве и т. д. Я рассказала о себе, о Тане и больше ни о чём не говорили (…)»

«Мы пошли в ресторан „Люкс“ пообедать (…)». (фрагмент показаний Людмилы Жуковой)

В общем, вполне себе душевный и ни к чему не обязывающий разговор. Самое интересное, по мнению автора, произошло в его конце.

Цитата из протокола допроса: «После выхода из кафе он мне сказал, что позвонит, когда будет уезжать, и хотел, чтобы я его проводила, однако на следующий день я неожиданно попала в больницу и больше мы с ним не виделись». Неожиданно, правда? Следующий день — 29 марта — был очень трогательным, мы уже знаем как Владимир Ивасюк его провёл в обществе Виктории Корниенко. А Людмила Жукова заявляет, что Владимир «хотел, чтобы я его проводила». Что-то подсказывает — считайте это мужской интуицией — что Владимир вовсе не хотел, чтобы Людмила Жукова его провожала. Вечером 28 марта в его голове уже сложился план на следующий день и места в нём старшей сестре любовницы не было. Разговор о возможных «проводах» Ивасюк завёл с единственной целью — он хотел узнать о планах Людмилы на завтрашний день. Ему надо было «развести» Викторию и Людмилу, дабы они ненароком не пересеклись — это вполне себе понятная холостяцкая логистика. Узнав о планах Людмилы, Владимир наверняка продумал благовидный предлог, позволявший ему отменить вокзальные «проводы» с её участием, но заготовка эта не понадобилась — Людмила отправилась в больницу и проблемка рассосалась сама собою.

Как видим, харьковские допросы довольно много рассказали нам о Владимире Ивасюке и событиях последних недель его жизни. Сами по себе эти документы, вроде бы, не содержат ничего неординарного, но в контексте того массива информации, что мы узнали ранее, акценты появляются довольно неожиданные.

«(…) хотел, чтобы я его проводила.» (фрагмент показаний Людмилы Жуковой)

Владимир Ивасюк получил в Харькове довольно травматичный и неприятный для мужского самолюбия опыт. Его не то, чтобы отвергли, а попросту не оценили по достоинству и вряд ли Владимир мог отнестись к этому безразлично. История с неудачной попыткой ухаживания за Викторией Корниенко должна была негативно повлиять на тот эмоциональный фон, в плену которого композитор пребывал последние дни и недели своей жизни.

«(…) полное судебно-химическое исследование его невозможно»

У читателя может сложиться мнение, будто расследование обстоятельств смерти Владимира Ивасюка велось в стиле Эркюля Пуаро и заключалось лишь в том, что следователь ходил из угла в угол, задавал время от времени умные вопросы, да многозначительно морщил высокое чело. Это не вполне верное суждение, расследование велось с необходимым криминалистическим обеспечением и о проведенных экспертизах надо сказать несколько слов.