Смерть королей

Я торопил короля напасть на них, но с таким же успехом мог упросить его слетать на луну. Я умолял его позволить мне повести собственных людей на разведку, но он отказал.

— Он думает, что ты их атакуешь, — объяснила Этельфлед.

— Почему он не атакует? — спросил я разочарованно.

— Потому что испуган, — ответила она, — потому что у него слишком много советников, потому что он боится поступить неправильно, потому что ему достаточно проиграть лишь одну битву, и больше он не будет королем.

Мы были на верхнем этаже римского дома, одного из тех поразительных зданий, где имелись лестницы, взбирающиеся с этажа на этаж. Луна светила через окно и через дыры в крыше, где обвалились куски сланца. Было холодно, так что мы завернулись в одеяла.

— Король не должен бояться, — сказал я.

— Эдвард знает, что люди сравнивают его с отцом. Он пытается понять, как бы сейчас поступил отец.

— Альфред призвал бы меня, читал бы мне наставления минут пять, а потом дал бы армию.

Она лежала в моих объятьях молча и смотрела на крышу в пятнах лунного света.

— Как ты думаешь, у нас когда-нибудь будет мир? — спросила она.

— Нет.

— Я мечтаю о дне, когда мы сможем жить в большом доме, ездить на охоту, слушать песни, гулять у реки и никогда не бояться врага.

— Мы с тобой?

— Только мы с тобой, — она повернула голову, так что волосы упали на глаза, — только мы с тобой.

На следующее утро Эдвард приказал Этельфлед вернуться в Сирренкастр, приказ, который она подчеркнуто проигнорировала.

— Я сказала ему, чтобы дал тебе армию.

— И что он ответил?

— Что он король и сам поведет армию.

Ее муж приказал Меревалу вернуться в Глевекестр, но Этельфлед убедила мерсийцев остаться.

— Нам нужен каждый достойный муж, — объяснила она ему, и это было правдой, но не для того, чтобы гнить в Лундене.

У нас была целая армия, более четырех тысяч и пяти сотен воинов, и она занималась лишь охраной стен и глазела на неизменный сельский пейзаж за ними.

Мы ничего не предпринимали, а датчане опустошали сельскую местность в Уэссексе, но не делали попыток взять штурмом бург. Осенние дни становились короче, но мы по-прежнему нерешительно сидели в Лундене.

Архиепископ Плегмунд вернулся в Контварабург, и я подумал, что его отъезд может придать Эдварду смелости, но епископ Эркенвальд остался с королем и советовал соблюдать осторожность.

То же самое делал и отец Коэнвульф, личный священник Эдварда и ближайший советник.

— Не похоже, что датчане подняли руки вверх, — говорил он Эдварду, — так что я боюсь попасть в ловушку. Позволь им сделать первый шаг, мой король. Они точно не могут вечно стоять на месте.

По крайней мере, в этом он был прав, и когда осенние холода незаметно перешли в зиму, датчане наконец пришли в движение.

Они были столь же нерешительны, как и мы, и теперь просто перешли реку обратно у Кракгелада и отправились назад тем же путем, что и пришли. Разведчики Стеапы доложили нам об их отступлении, и днем за днем приходили донесения о том, что они направляются обратно в Восточную Англию, забрав рабов, скот и награбленную добычу.

— И однажды они вернутся, — сказал я совету, — датчане из Нортумбрии отправятся домой на своих кораблях. Они ничего не добились, только забрали много рабов и скота, но и мы тоже ничего не получили.

— Король Эорик нарушил договор, — высокомерно отметил епископ Эркенвальд, хотя смысл этого замечания от меня ускользнул.

— Он обещал поддерживать с нами мир, — сказал Эдвард.

— Он должен быть наказан, — мой король, — настаивал Эркенвальд. — договор был освящен церковью!

Эдвард бросил взгляд на меня.

— А если воины из Нортумбрии отправятся домой, — сказал он, — Эорик будет очень уязвим.

— Когда они отправятся домой, — подчеркнул я. — Они могут подождать и до весны.

— Эорик не сможет прокормить столько людей, — заметил олдермен Этельхельм. — Они быстро покинут его королевство! Взгляните, как нам сложно прокормить армию.

— Так ты собираешься атаковать зимой? — спросил я насмешливо. — Когда реки вышли из берегов, идет дождь, и нам придется пробираться по замерзшей грязи?

— Бог на нашей стороне! — объявил Эркенвальд.

Армия стояла в Лундене уже почти три месяца, и запасы продовольствия в городе заканчивались. Врага не было у ворот, так что на склады постоянно прибывало новое продовольствие, но для этого требовалось огромное количество повозок, буйволов, лошадей и людей.

А воины скучали. Некоторое винили людей из Кента за то, что те задержались с прибытием и, несмотря на то, что мне пришлось повесить человека, постоянно случались драки, в которых погибли несколько дюжин воинов.

Армия Эдварда была недовольна, незанята и голодна, но возмущение епископа Эркенвальда предательством Эорика священного договора каким-то образом воодушевило совет и убедило короля принять решение.

Несколько недель мы проявляли милосердие к датчанам, но теперь, когда они покинули Уэссекс, совет внезапно обнаружил в себе мужество.

— Мы должны последовать за врагом, — объявил Эдвард, — и забрать всё, что было украдено у нас, и отомстить королю Эорику.