Смерть Ленро Авельца

Конечно, я бы хотел всё пережить. Я бы хотел править миром сто лет, уйти в расцвете сил и пожить ещё в своё удовольствие. Я бы хотел дожить до ста пятидесяти и красиво стареть на берегу моря. Я бы хотел делить жизнь между домом в Андах и домом на Ривьере – я бы хотел стареть там с Моллиандой Бо и ругаться с ней, что съёмки, спектакли и премии ей важнее семьи; я бы хотел завтракать в полдень на пляже и брать детей и внуков играть в поло; я бы хотел, чтобы Авиталь взрослела на моих глазах, и хотел бы взять её под руку по дороге к алтарю. Чёрт, ради неё я зашёл бы в церковь и дал экзорцистам надо мной поколдовать! Я бы хотел объехать мир на яхтах, лошадях и поездах, я никогда не был на Огненной Земле, не был в Антарктике, так и не собрался съездить в заповедник мамонтов в Якутии; я бы брал Молли, Авиталь, её придурка-мужа и наших внуков, мы путешествовали бы годами, а потом возвращались на родной порог – я бы купил ещё пару-тройку домов по всему миру, например, обязательно купил бы дом в Новой Зеландии и что-нибудь с видом на Фудзи в Японии, и мы бы выбирали, где настроение сегодня жить.

Моллианда бы снималась в своём кино или писала пьесы, Авиталь строила бы своё счастье, и я помогал бы ей, чем мог… Иногда мне звонили бы из Ньюарка и спрашивали, как у сенсея, разных советов, и я бы давал их – немного, но все точные и мудрые, по совету-другому в неделю, не больше, и всё время бы ворчал: да сколько можно, вы хоть что-то способны сделать сами?.. А порой к нам бы заезжал Энсон Карт – заезжал бы вместе с женой, разумеется, куда он без неё, вместе с Евангелиной Карт… Они так счастливы вместе, и я бы легко отпустил её, мою Еву, просто в обмен на жизнь для них обоих. И я бы хотел, чтобы у Ады Уэллс всё было хорошо, и чтобы генерал был жив, и вместе с ним мы пили бы «Шато Латур» и вспоминали Африку и Индию…

А потом, потом я бы хотел вообще не умереть. Самоубийство – хорошо, но разве вечная жизнь не лучше? Представьте, загрузить себя в компьютер, раствориться в Великой Сети? Клянусь, один шанс из ста – и я бы принял этот риск без раздумий. Вообразите: быть везде и нигде, плавать на волнах Сети, стать бессмертной программой, бессмертной и всемогущей копией самого себя, с безграничными знаниями и возможностями, но сохранив при том все жалкие комплексы и страхи, воспоминания и страсти! Великолепная перспектива! И даже если вся Сеть вдруг рухнет – господи, как же мала эта цена, и как мала сравнительная вероятность, что вы скорее умрёте от болезни, или вас задавит машина, или Организация сойдёт с ума и пошлёт на вас бомбардировщики!

К сожалению, ничего не будет. Трагедия в Мехикали надолго остановила такие исследования. Но мне не жаль – не будет, ну и ладно, будет что-то другое.

Итак, я пролетаю Исландию. У меня спазмы в ногах, меня тошнит, у меня кружится голова, у меня рвутся кости, и я сажусь в кресло и продолжаю говорить.

Я не знаю, кто вы и к кому я обращаюсь. У каждой тайны свой срок, и каждая ложь должна раскрыться – но со временем. Людям пришло время узнать о Шанхае и «тихом восстании», и потому я дописал «Воспоминания» и там пока остановился…

Но есть другие тайны. Тайны Организации, они гнездятся рядом с самым её сердцем, с пульсирующим нездоровым сердцем, уже не красным, а каким-то синим, и каждое разоблачение его коробит, начинаются пролапсы и кровотечения. Сердце слабеет, но я верю, что его можно вылечить. Ради этого, на всякий случай, я и диктую это короткое послание.

Теперь я обращаюсь не ко всем. «Жизнь Ленро Авельца» – да, она для всех, пусть коршуны Сети порвут её на части… Но есть другая тайна, которую пока не стоит раскрывать, но которую я хотел бы поведать некоторым людям. Если вы это читаете и если я мёртв, то вы, скорее всего, такой человек, вы из этого списка.

Я не могу привести его здесь – надеюсь, вы меня поймёте. Я бы хотел, опять же, я бы хотел записать каждому из вас отдельное послание, но времени нет… Так что я обращаюсь к вам сразу ко всем, и я прошу на меня не злиться. Или злиться – раз я мёртв, мне уже всё равно, согласны?

О том, что в ОКО есть враги, я должен был знать с самого начала. Нет оправданий – была тысяча способов узнать, сотня доказательств перед глазами, но я отрицал их, не желал замечать, думал, это паранойя берёт своё. Уэллс давно обезврежен, и жить надо настоящим, отличать реальность от мира привидений. Я думал, раз я – Ленро Авельц, то я знаю об Организации всё.

Это же я создавал Особый комитет. Я наизусть знаю его структуру, его протоколы я писал от руки на лавочке у Гросмюнстера в Цюрихе, всю эту пятиступенчатую архитектуру секретности, которая даже председателю запрещает иметь полную информацию об агентах, – я её придумал. Мы тогда опасались, что без такого режима сотрудники будут уязвимы перед террористами – но вот как быть в ситуации, когда террористы окажутся внутри, а не снаружи?