Смерть Ленро Авельца

Лукас Штерн, сидящий в своём круглосуточном офисе в Сингапуре, где уже одиннадцать вечера, задаёт Вильку конкретные вопросы: стоит ли ждать дальнейших законодательных ограничений свободы информации? До какого предела продолжится давление Организации на Северный альянс? Какими полномочиями по отслеживанию внутрисетевого взаимодействия сейчас реально обладает ОКО?

Вильк сожалеет, что не может ответить так же конкретно. У него нет стопроцентной уверенности. Лукасу Штерну сказать он этого не может: Организация – единое целое, и слухи о противоречиях внутри администрации не должны выйти во внешний мир. Но эти противоречия существуют, и Вильк осознаёт, что глупо их игнорировать. Он убеждает Штерна, что дальнейшие шаги не будут предприняты без предварительных консультацией с ТНК и лично с ним. Этот ответ не устраивает Штерна, но ничего больше Вильк предложить не может. Ему и самому неведомо многое о планах Синглтона и Штрокта, обвороживших Торре, ему даже неизвестно, как далеко простираются границы компромисса, к которому он должен прийти в Париже.

Вильк должен вылететь из Нью-Йорка в 15:00, сейчас – 11:40, а ведь перед отъездом ещё надо зайти на Генассамблею и отчитаться о мерах, принятых для стабилизации «парижской ситуации». По протоколу Генассамблея вызвала генсека Торре, но тот – тоже по протоколу – сослался на занятость и выставил вместо себя своего первого зама.

Вильку нужно бы встретиться с Торре перед отлётом в Париж, но тот до сих пор не появился на рабочем месте. В 13:00 Вильк спускается на третий этаж «Иглы» и переходит в здание Генассамблеи. У дверей его встречает вице-спикер Гелла Онассис, которая проводит его в зал, занимает место председателя и предоставляет слово. Вильк скептично оглядывает зал с малахитового цвета трибуны. С грустью он понимает, что здесь никто, кроме него, не воспринимает свою работу всерьёз.

Он говорит тихо, но микрофоны разносят его слова на весь зал. Он говорит кратко и рассчитывает освободиться побыстрее, чтобы успеть переговорить с Торре до вылета, но, как только он заканчивает, делегаты засыпают его вопросами. Оппозиция давит: чем «законы Синглтона» отличаются от «священных законов», действующих в США? Запрет анонимной Сети – разве не цензура? Нет ли конфликта интересов в том, что генсек Торре являлся акционером «Сан Энерджи», которая первой приобрела лицензию на работу в Сети?

Последний вопрос. Это закрытая информация, Торре не являлся акционером «Сан Энерджи», Организация не располагает сведениями, кто приобретал лицензию, а кто нет. Больше Вильк ничего сказать не может – вопрос хорош, прямо в цель, и задал его, естественно, сам доктор Хаммид из первого ряда.

Когда Вильк выходит из зала Генассамблеи, он весь в поту. Он возвращается в кабинет, чтобы переодеться и вновь узнать, что Торре так и не прибыл на рабочее место, а прямо из резиденции отправился в Вашингтон, на встречу с президентом США Принсом Смоллом – после внезапной смерти Бальдира Санита отношения между христианскими Штатами и Организацией пребывают в подвешенном состоянии, и Торре усиленно пытается вернуть их к статус-кво.

Вместо Торре переговорить с ним по поводу Парижа готов председатель ОКО Синглтон. Вильк общается с Синглтоном около получаса, после чего спускается на подземную парковку, где его ожидает машина. Из-за повышенной террористической угрозы за Вильком закреплена та же машина, что обслуживала его в бытность генеральным секретарём – всё тот же бронированный лимузин «Буйвол-4 SOL». На нём Вильк отправляется в аэропорт Либерти и садится в самолёт; лимузин погружают в грузовой отсек, и он в последний раз вместе с хозяином проделывает трансатлантический вояж.

Во время полёта Вильк обедает (всё та же диетическая еда), дремлет около часа, и – снова к работе: созванивается со штаб-квартирой (Торре до сих пор не на месте), с экономическим управлением, со штабом Армии Земли, даёт указания пресс-службе. Полёт до Парижа занимает пять часов, и Вильк приземляется в Ле-Бурже в 2:30 утра. Несмотря на раннее время, его в аэропорту встречает почётный караул, глава Еврокомиссии, председатель Европарламента и президент Франции. Вильк снова садится в «Буйвол», словно и не выходил.

Его ждут в резиденции Организации в XV округе Парижа, но Вильк, несмотря на протесты службы безопасности, приказывает сразу ехать на площадь Согласия.

В Париже ночь, но полицейские с трудом разгоняют автомобили на дороге, и Вильк из окна видит, что беспорядки охватили не только центр города. «Молчаливый протест» в стиле Ганди на Елисейских полях – лишь верхушка айсберга. Как бы он ни относился к запретительным мерам Торре, теперь ему очевидно – ставки куда выше. Это уже не вопрос законодательных норм, это возрождение «джонсизма». Консолидация врагов Организации. Всё накалено до предела.