Смерть мелким шрифтом

— Ну вот, опять ласковая преамбула. — Грибов закурил, все еще улыбаясь. — Я думаю, у ее бывшего жениха было больше оснований для злобных чувств по отношению к Марине.

— Возможно. Но все равно, вы великодушны. Что бы вы сделали, если бы узнали, что Марина убила вашу любовницу из ревности? Убила вашу любовницу, которую вы, как это выясняется, не любили? Ну, предоставили бы милиции завершить расследование. Да, скорее всего, так. Может, еще передачи в тюрьму посылали бы, а?

Грибов смешно сморщил лицо и выпустил дым сигары изо рта.

— Но вы, Виктор Сергеевич, сразу же решили, что история с убийством Лапчинской, вся эта история, явно подставляющая вас, чему доказательством было и время убийства, подогнанное под ваш приезд, и статья, не просто доносившая на вас, но еще и нагло опубликованная в вашей же газете, — все это было сложной операцией, намекавшей… На что намекавшей, Виктор Сергеевич? Какой абзац статьи напугал вас больше всего? — ехидно спросил Ивакин.

Грибов смотрел на него не мигая.

— Молчите? — Грибов пожал плечами. — Вы перехитрили сами себя. Вы достроили совсем уж немыслимую конструкцию: вы решили, что Марину к вам внедрили, чтобы она наблюдала, шпионила! Вы решили, что она предатель. Но те люди — авторы «намека», которых вы якобы знаете, — это одно. А Марина, которую вы пожалели, которой верили, — это другое. Она не имела права так делать! Вы ведь однажды уже были в схожей ситуации? Историю с Олегом помните? Ну, как не помнить! Историю с другом и компаньоном, который обманул ваше доверие, который продал вас, — и был взорван в собственной машине. Что еще вы не можете простить, Виктор Сергеевич?

— Я все могу простить, — медленно ответил Грибов не глядя на него.

— Нет, не все… Что стало последней каплей? Статья! — удовлетворенно ответил Ивакин сам себе. — Буковки, настоящий вес которых — полграмма краски! Вот что задело вас больше всего! То, что была написана статья, что она была опубликована в вашей газете — той, которая, если вас перефразировать, больше, чем газета. И больше, чем жизнь, надо полагать. Все журналисты думают так?

Грибов молча уставился на него. Ивакин глядел на редактора с самым простодушным своим видом.

— Нет, я серьезно спрашиваю! Вам не приходило в голову, что только журналисты так и думают? А больше никто! Что всем остальным уже давно до фонаря их прогнозы, их сенсации, их откровения. Что они очень сильно дискредитировали себя. Виктор Сергеевич, ну скажите хоть что-нибудь!

— Вы закончили?

— Нет, я только начинаю. Но теперь без лирических отступлений, обещаю! Я все больше склоняюсь к тому, что статья — это идея Миши! Как я уже сказал, Марина позвонила ему после ссоры с Аленой и сообщила, что вы собираетесь убить свою любовницу, а скорее всего — уже убили. Я думаю, в этот момент она была в истерике. Немного напуганный ее состоянием и самим этим прогнозом, Миша позвонил Прохорову. Тот решил, что речь опять идет о статье. Он проверил информацию и сказал, что информаторы лгут. Миша задумался. Его сестра была неуравновешенной, но не была ненормальной. Просто так она бы подобными словами не разбрасывалась. Миша тоже знал, что говорят о вашей газете. «Черт его знает! — видимо, подумал он. — Может, Марина что-то узнала? Этот Грибов способен на все». Вот это «способен на все» зацепило в его душе главную боль: он был нищим, он не имел денег на операцию матери — а ведь они с матерью могли стать наследниками огромного, по-настоящему огромного состояния. Теперь Мише надо было сделать так, чтобы вы, Виктор Сергеевич, узнали о том, что у Марины есть какие-то важные сведения против вас. О нет, он не был уверен, что вы отомстите или тем более убьете ее. Он думал так: «Попытка — не пытка». И сделал все, что мог, чтобы разозлить вас. Он манипулировал вами, Виктор Сергеевич! Все-таки это была его идея, со статьей, — не очень уверенно сказал Ивакин. — А когда статья была опубликована, вы бросились искать Марину. Вспомнили и о Мишином телефоне, оставленном на случай появления вакансии. Вы позвонили, и он с удовольствием сообщил вам, что Марина не только писала эту статью, но и знала заранее о том, что произойдет убийство. Он просто открытым текстом сообщал, что его сестра — важный свидетель и надо бы ее убрать. Но он не знал, где она. Наверное, сказал вам, что, как выяснит, сообщит? — спросил Ивакин.

Грибов по-прежнему молчал.