Смерть на рассвете

Он смотрел куда-то поверх ее плеча.

— Я узнаю, где он родился. Кто были его родители. Какую жизнь он вел до того, как встретил ван Ас.

— Неплохое начало.

— Я поехал.

— Отлично! — Когда он уже развернулся, чтобы выходить, она тихо, повинуясь какому-то внезапному порыву, позвала: — Затопек!

Он остановился у стеклянной двери.

— Черт бы побрал этого Кемпа! — услышала Хоуп, и он ушел.

Она улыбнулась в первый раз после обеда. Все-таки сегодняшний день не…

Администратор протянула ей трубку:

— Кара-Ан Руссо!

Она схватила трубку:

— Алло!

— Привет, Хоуп. Дай мне телефон этого твоего детектива.

— Ван Гердена?

— Да, того, который сегодня явился в ресторан.

— Он… в данный момент очень занят.

— Я не по работе.

— Вот как?

— Хоуп, он очень, очень сексуален. Разве ты не заметила?

10

По мнению мамы, меня сломала гибель Нагела. Все думали, что виной всему — гибель Нагела.

Интересно, почему, размышляя о других, люди выносят свое суждение, учитывая лишь самые крупные факторы? Если речь идет об их собственной жизни, те же самые люди учитывают тысячу различных составляющих. Они умножают, прибавляют, вычитают — до тех пор, пока не разберутся во всем до конца, до тех пор, пока окончательный итог их не устроит.

Был ли и я таким же, как все? Не знаю. Я старался вынести за скобки несущественные подробности. Старался принимать во внимание не только положительные, но и отрицательные величины. Но можно ли доверить нам вести бухгалтерию собственной жизни?

Я не оставлял попыток.

Мне было пятнадцать лет; как-то вечером мама вызвала меня в гостиную и сказала, что хочет серьезно поговорить со мной. На журнальном столике стояла бутылка виски и две рюмки. Мама налила в каждую по чуть-чуть.

— Мам, я этого не пью!

— Зет, я наливаю для себя. Я хочу поговорить с тобой о сексе.

— Мама…

— Ты не единственный, кому сейчас не по себе. Но через это необходимо пройти.

— Но, мама…

— Я знаю, что тебе уже известно о сексе. Я тоже узнала об определенных сторонах жизни от школьных подруг задолго до того, как со мной побеседовала моя мать.

— Мама…

— Я просто хочу убедиться в том, что ты выслушал и другую сторону — так же, как и первую.

Она залпом опрокинула первую рюмку.

— Зет, род человеческий очень стар. Ему миллионы лет. И наша природа, наша сущность тоже появилась не вчера. Когда люди были созданы, отлиты, изваяны, они были нецивилизованными, они бродили малыми группами по саваннам Африки и Европы в поисках пищи. Тогда мы пользовались каменными ножами и носили одежду, сшитую из звериных шкур. Не было уверенности в том, что наш вид одержит верх, и потому нам приходилось как-то выживать. А для этого каждому мужчине и каждой женщине необходимо было играть свою роль. Мужчины и женщины… Мужчины охотились, дрались, защищали. И оплодотворяли как можно больше женщин, чтобы генофонд не застаивался. Кроме того, завтра они могли стать пищей для львов. А женщинам, чтобы выжить, надо было держаться вместе и стараться соблазнять самых сильных, быстрых и умных мужчин. Зет, в нас до сих пор живут те же самые инстинкты. Они заложены в нас, хотя мы часто этого не осознаем, потому что мы перестали чувствовать себя. Тут никто не виноват. Проблема в том, что нам это больше не нужно. Мы победили, одержали верх. Мы находимся на вершине пищевой цепи; нас слишком много, и, даже если половина из нас не продолжит рода, это не будет иметь никакого значения.

Она проглотила вторую рюмку виски.

— Проблема в том, что изменившееся положение на самом деле никак не повлияло на нашу природу. Нашим инстинктам неизвестно о том, что мы победили. И однажды у тебя взыграют гормоны и тебе захочется отдать свое семя…

— Мама!

— Погоди, Зет. Я знаю, что ты мастурбируешь, и позволь сразу же сказать тебе, что это не грех, это нормально…

— Мама, я не хочу…

— Затопек ван Герден, мне точно так же неудобно говорить с тобой на эту тему, но ты будешь сидеть тихо, и ты будешь меня слушать! Твой дедушка ван Герден пугал твоего отца тем, что если он будет мастурбировать, то ослепнет. Твой отец рассказывал: когда он жил в школе-интернате, то каждое утро открывал глаза очень медленно — до того боялся, что ослеп. Я не хочу, чтобы ты слушал такую чушь. Мастурбация естественна и полезна, от нее нет никакого вреда, от нее еще никто не забеременел, и с ее помощью никого не изнасиловали. Если она тебе помогает, продолжай. Но сегодня, сынок, я хочу поговорить с тобой о настоящем сексе, потому что твои инстинкты не ведают о том, что род человеческий победил. В тебе говорят два, три, десять миллионов лет стремления к выживанию; совсем скоро твои инстинкты заговорят о себе во весь голос. Если можно так выразиться, они позвонят к тебе в дверь. Я не хочу, чтобы ты, открыв дверь, столкнулся с незнакомцем.

Она плеснула себе еще виски.

— Мам, ты все-таки поосторожнее с этой штукой.

Она кивнула: