Смерть на выбор

— Повторять-то особо нечего… — Алексей Афанасьевич поерзал в кресле и настроился на длинное повествование. — Присядьте, молодой человек. — Максим тут же уселся поближе к столу. — История в своем роде необыкновенная. Вот гляньте. — Отставной геолог ловким, точным движением отыскал в книжной горе нужный фолиант. — Вот, редчайшее издание — «Холодное оружие у народов мира», издано во Франкфурте в конце прошлого века. — Сухая желтая ладошка ласково прошлась по страницам. — Удивительное дело — в ней нет ничего похожего на тот кинжал, что мне подкинули. Он вот какой, особенный. — Тут же, дабы наглядно подтвердить свои слова, оттуда же, из книжных глубин, был извлечен нож. Нож с фотографий Коли Горюнова. Максим немедленно вцепился в него. Кожаные ножны снимались на удивление легко, клинок кривой и толстый, коричневая рукоятка с золотыми бляшками.

— Вот он какой… — восхищенно пробормотал мастер пера и тут же вспомнил о встрече на лестнице, и ему стало противно — он скрипнул зубами, как феодал, лишившийся после крестьянского восстания неотъемлемого, привычного и приятного права первой ночн, причем как раз тогда, когда в сельских хижинах вдруг расцвел невиданной красы пион.

— Я специально проверил. — На страдания журналиста господин Пушник внимания не обращал. — Такие мне не попадались. Я всегда считал, что самые причудливые мечи в Малайзии — тут тебе и крис, и паранг, — но ничего похожего: крис, по большому счету, похож на серп, а то, что серп — грозное оружие, русские крестьяне знали издревле. А паранг в общем-то тоже коса с эфесом…

Геолог продолжал свой неторопливый рассказ. Максим запустил диктофон, а слушал вполуха. А заодно размышлял, как бы половчее выяснить, какую информацию смог выудить у геолога пронырливый Сараевский. Пушник же на слушателя внимания не обращал. Ему хватало собственного голоса и мыслей. Вероятно, сказывался опыт, привезенный из долгих, дальних и одиноких странствий.

Примерно через час журналист глянул на часы и поинтересовался, где телефон. Он неожиданно вспомнил, что Нина собиралась зайти к консультанту по кинжалам в три часа, потом вспомнил, что Сараевский с Ниной знаком. Он в свое время сам представил новоявленную супругу самым проверенным друзьям и доверенным коллегам. Идиот! Ведь с хитрюги Сараевского станется напроситься к его жене на чашечку кофе и выведать все возможное. Пока он здесь с геологом прохлаждается. А Нина, по дурости женской, усугубленной тепличным университетским образованием и не менее тепличными библиотечными условиями труда, выложит коварному все, что знает.

Именно поэтому Максим был с женой строг.

Когда Максим вернулся, геолог, смерив его грозным взглядом, вдруг спросил:

— Еще чем-нибудь интересуетесь?

Видно, журналист отпросился к телефону в неподходящий момент, либо когда Алексей Афанасьевич ввернул коронную шутку, либо в самое патетическое мгновение.

С внезапными обидами интервьюируемых Максим умел справляться блистательно. В этот раз он действовал по трафарету. Округлил глаза, вытянул губы и проникновенно пробасил:

— Что вы, для меня каждое слово, каждая мелочь на вес золота! Я весь в вашем потрясающем рассказе! Только удивляюсь, почему в милиции его мимо ушей пропустили!

Свалить ответственность на смежников — самый грамотный ход в подобных обстоятельствах. Геолог смягчился, расслабился. Максим даже успел ввернуть очень важный и мучительный вопрос. К месту.

— А вас еще кто об этом расспрашивал?

— Еще бы! — Умиротворенный геолог опять принялся нанизывать слова и фразы. — Заходили с телевидения, очень расспрашивали, обо всем. У них даже фотки откуда-то этого вот кинжальчика. Я их понимаю. Не каждый день такое случается. Вполне для телевидения. Эзотерические знания, знаки мира духовного — это им по зубам.

Что такое «эзотерическое знание», Максим представлял слабо. Но как адепт газетной полосы, последовательный и непримиримый газетчик, он едва сдерживался: его всегда возмущала всенародная любовь к голубому экрану, — почему строки электронные воспринимались охотнее, чем строки реальные? Несправедливо. Горько.

Алексей Афанасьевич внутреннее бурление гостя не замечал.

— Бабки мои тоже было заинтересовались. Но от них толку чуть — сразу про бесовские силы, сглаз и прочую ерунду говорить начали. А вот с телевидения люди толковые, может, и разберутся.

Максим проглотил комплимент, отвешенный конкуренту. Только оскалился:

— А вот в милиции говорят — еще пятна крови были… Они где были?

— Здесь. Где ж еще.

— А куда испарились?

— Да не испарились. Вытер я их. Сначала, как в милицию пошел, оставил, все же вещественное доказательство. А потом убрал — не разносить же по квартире.

Объяснение удовлетворительное.

— Рядом с кинжалом или нет? Какого размера? Вы покажите.

Геолог пожал плечами:

— Навроде дорожки. Круглые или овальные? Какие пятна бывают, вот такие. Одно побольше, остальные с ладонь. — Пушник вдруг заскучал. Скорее всего от конкретных вопросов журналиста, не откликавшегося на разговор об эзотерических доктринах.

— А как вы догадались, что это кровь?