Смерть перед Рождеством

В случае с Юнатаном все встало на место со временем, само собой. Они поняли, что могут и должны извлечь из дела Мартина Антонссона максимум пользы. Недостающий нож в ящике кафе «Каиро» усилил подозрения полиции в отношении RAF и задал новый толчок внутренним конфликтам «красных». Ресурсы любой организации, в том числе и полиции, ограничены, поэтому руки «Шведского сопротивления» на какое-то время оказались развязаны.

И никто, кроме Микаэля и Кристиана, не знал правды, даже Йенс Мальм.

Но все получилось не так, как они рассчитывали.

Они никого не посвящали в свои планы, но обсуждали их на ходу, не заботясь о том, что поблизости могут оказаться посторонние. Кристиан представлял себе со стороны, как блестели его глаза.

– Думаю, кое-кто догадывается о том, что мы затеяли, – признался он как-то в один из ноябрьских вечеров. – А значит, все полетит к черту.

– Откуда такие подозрения? – спросил Микаэль.

– Это не просто подозрения, – ответил Кристиан. – Неужели ты сам не замечаешь?

Они нашли уединенный уголок в баре на Фолькунгагатан. Снаружи, сквозь ливень, горели неоновые вывески.

– Нет, – сказал Микаэль.

– Думаю, нам лучше забыть об этом.

Он покачал головой.

– Нет, все остается в силе. В конце концов, никто ничего не знает толком. Разве догадывается кое-кто, но ведь и они на нашей стороне. А это самое главное. – Он понизил голос. – Я говорил с Йенсом.

– И что Йенс?

На это Микаэль ничего не сказал, но по его глазам Кристиан понял все.

Из бара возвращались домой вместе, на метро. Микаэль выглядел спокойным, держал руки в карманах куртки и чуть заметно улыбался. Кристиан тоже попробовал улыбнуться – вышло натянуто и неубедительно.

* * *

Спустя несколько недель, пятого декабря, вечерняя «Экспрессен» сообщила о «расистских выпадах» «Шведских демократов» в интернете. Все причастные были немедленно изгнаны из партии. Председатель не знал жалости по отношению к тем, кто говорил правду.

Предатель. Трус. Популист. Ненависть росла, теперь она ощущалась почти физически. На интернет-форумах и в блогах, где заправляли его друзья и единомышленники, известные и безымянные, атмосфера накалилась до предела. Кристиан сидел у компьютера, когда зазвонил мобильник. Достав из кармана вибрирующую пластиковую штуку, он удивился, какая она влажная и скользкая, и лишь тогда понял, что вспотел.

Кристиан вглядывался в свою последнюю запись на форуме. «Возможно, Микаэль прав, – думал он. – Мы не можем оставить это как есть». Если у него получится, он станет героем.

Ветер дул им в спины. Карты легли как надо. Время пришло.

Высветившийся на дисплее номер не показался Кристиану знакомым. Он принял вызов и приложил трубку к уху.

– Привет, – сказал низкий мужской голос.

– Да.

– С кем я говорю?

– А кто вам нужен?

– Кристиан Вестерберг. Я правильно попал?

– Кто вы?

– Меня зовут Томас Хебер, я социолог из Стокгольмского университета.

– И?.. – Кристиан уже раздумывал, не дать ли ему отбой. – Чего вы хотите?

Хебер объяснил.

* * *

Самое удивительное, что Кристиан согласился. Они встретились в читальном зале библиотеки в Шерхольмене. Кристиан запретил социологу использовать диктофон, и тот послушно достал записную книжку.

До Кристиана он успел взять интервью у многих. Среди собеседников Хебера были как представители «Шведского сопротивления», так и их противники, вроде RAF. Впрочем, Хебер не особенно распространялся о своих респондентах, чем сразу расположил к себе Кристиана.

Ему можно рассказывать что угодно, уверял социолог. Он гарантирует полную анонимность и неразглашение, даже если речь зайдет о готовящемся преступлении. Хебер – ученый, он будет лишь слушать и записывать.

Хебер объяснил, что ответы респондентов для него не более чем показательные примеры, иллюстрации к теоретическим выкладкам. Кристиан почувствовал, как его пробирает смех. Ни о чем не подозревая, социолог попал в самую точку. В остальном же Кристиану было не до веселья. Его прошиб холодный пот, он едва держался на стуле. Но Хебер ничего этого не замечал – или делал вид, что не замечает.

Кристиана удивил интерес ученого к его личной жизни, именно этой теме оказалась посвящена бо`льшая часть беседы. Кристиану было неловко и непривычно говорить о себе, но Хебер вел себя в высшей степени осторожно – это Кристиан был вынужден признать, анализируя их беседу задним числом. Социолог умел внушить доверие, и по ходу разговора Кристиан терял бдительность. Хебер давал ему выговориться и лишь потом задавал следующий вопрос. Если же Кристиан не желал отвечать, социолог говорил, что все нормально, и шел дальше.

Этот разговор стал для Кристиана чем-то вроде исповеди. Он освобождал, разряжал накопившееся отчаяние, и скоро Кристиан почувствовал заметное облегчение.

Понимание того, что его подставили, облапошили, пришло несколькими часами позже.

– Ты не слышал, что говорят? – спросил Кристиан.

– Нет, а что? – Хебер удивленно поднял брови.

Тяжесть в груди Кристиана стала невыносимой. Он задыхался и, возможно, потому рассказал.

Все уместилось двух фразах. Хебер выслушал их, не меняясь в лице.