Смерть перед свадьбой

– Моя мачеха будет давать тебе уроки хороших манер каждый день до тех пор, пока мы не отправимся в Замок. Я уже заказала для тебя в Лондоне туалеты. Сюзетт будет выполнять роль твоей камеристки, а Мэри я возьму в качестве своей. Все получится.

– Но остальные слуги…

– Они хотят сохранить работу. Хватит спорить, Эфимия. Только подумай: на какое-то время ты превратишься в настоящую леди и проживешь крошечный кусочек своей жалкой унылой жизни так, что воспоминаний тебе хватит до конца дней.

– Но ваш брат…

– Ричард думает, что это будет славная потеха. И, предвосхищая твое следующее возражение, могу заверить: Типтон сделает все, о чем я попрошу.

В общем, меня загнали в ловушку, и выхода я не видела. Как и у Рори, у меня появилось предчувствие, что добром это не кончится, однако я даже вообразить себе не могла, каким будет финал.

Мы отправились в Замок пронзительно ярким летним утром, но в легком ветерке уже сквозило дыхание осени. Прибыли после полудня, за четверо суток до свадебных торжеств, так что впереди у меня были еще три дня репетиций и званых ужинов.

«Замок», разумеется, название условное, но если бы я огласила его полностью, имена многих из тех, кто предпочел бы сохранить анонимность на страницах этой книги, в результате были бы мгновенно раскрыты. Тем не менее, специально для читателей, мало знакомых с английской традицией наименования благородных домов, уточню, что замок, о котором идет речь, вовсе не королевский. Само слово «замок» как составная часть названий аристократических жилищ употребляется довольно широко – к примеру, замок Дентли и так далее. При этом, опуская само название замка в разговоре, вы предполагаете, что собеседники в курсе, о чем идет речь, если же кто-то не в курсе, он не входит в круг избранных, а стало быть, не вправе находиться рядом с вами. По той же причине представители высшего света обожают придумывать друг другу прозвища, ведь это лучший способ исключить из круга общения всех нижестоящих. Под нижестоящими я в данном случае имею в виду вовсе не слуг – ибо истинный аристократ не принимает их мнение в расчет[11], – а то растущее ужасающими темпами сословие, которое уже принято именовать средним классом. Как раз к нему принадлежали Стэплфорды до обретения дворянского звания, и поскольку они сами прекрасно это понимали, их ненависть и презрение к среднему классу не знали границ. Впрочем, я, кажется, позволила себе лишнее. Прошу прощения.

В нашем небольшом автомобильном кортеже разместилось все семейство. Мэри взяли с собой как камеристку, а Рори и Меррита – в качестве лакеев. Остальных слуг Стэплфорды не сочли достойными доверия настолько, чтобы посвятить их в тайну моего перевоплощения, а точнее, грандиозного надувательства, и что, возможно, еще важнее, больше никто из прислуги не сумел бы вести себя, как подобает в графском Замке.

Когда кортеж преодолевал последний участок длинной подъездной аллеи, я заметила, что Риченда сделалась белая, как мел, и даже леди Стэплфорд слегка побледнела. Графская резиденция оказалась очень похожа на замок, в котором выросла моя матушка. Перед нами предстал огромный особняк, растянутый в длину настолько, что для его обслуживания требовались целые орды прислуги, и внутри он наверняка был снабжен немалым количеством дверей, обитых зеленым сукном (такие двери отделяют господское пространство от того, что отведено прислуге, то есть от всех служебных помещений, лестниц и коридоров). По обе стороны зеленых дверей идет совсем разная жизнь: в гигантском муравейнике аристократы живут в свое удовольствие, а слуги трудятся в поте лица, чтобы им, хозяевам, обеспечить все удобства. Эти мысли, однако, не помешали мне полюбоваться чудесным портиком.

Замок накрыл подъехавшие автомобили великанской тенью. Было довольно прохладно, я даже пожалела, что не взяла зимнюю накидку. На ступеньках парадной лестницы по сторонам выстроились старшие слуги – прием был торжественный, ведь Риченде предстояло стать членом семьи, пусть даже формально она будет всего лишь внучатой племянницей графа по замужеству.

Означенная особа теперь выглядела так, будто собирается лишиться чувств.

– Нужно соблюдать этикет, – прошипела леди Стэплфорд. – Как невеста, ты должна идти первой, Риченда, а я за тобой.

– Прошу прощения, но так делать нельзя, – сказала я. – Если уж мне отвели роль представительницы королевской семьи, пусть даже из континентальной Европы, значит, я превосхожу вас обеих по статусу.

Бледное лицо леди Стэплфорд снова обрело румянец, и она уже открыла рот, чтобы обрушиться на меня с гневной отповедью, но в этот самый момент седой дворецкий подошел к дверце автомобиля с моей стороны, распахнул ее и, протянув руку, низко склонился передо мной:

– Ваше высочество, добро пожаловать в Замок.

– Благодарю, – произнесла я, едва заметно склонив голову, и, опершись на его руку, грациозно вышла из автомобиля, впервые испытывая чувство благодарности к матушке за то, что она часами, до изнурения, заставляла меня вырабатывать правильную осанку и осваивать светские манеры.