Смерть по объявлению

— Я также слышал, — продолжал Брэдон, — что есть благопристойнейшее место в Винчестере, если вы не слишком привередливы.

— Однажды я познакомился с человеком, который учился в Мальборо [6], — заметил Инглеби.

— Жаль слышать это, — сказал Брэдон. — Это место всегда славилось ужасными компаниями настоящих хулиганов. Вам стоит быть более осторожным с новыми знакомыми, Инглеби.

— Но, — произнес Смейл, — Толбой всегда говорит, что Дамблтон — частная школа.

— Я полагаю, что это так. В смысле, что у нее есть совет попечителей, — ответил Инглеби, — но по этому поводу не стоит задирать нос.

— Ну и что из того? — спросил Брэдон. — Послушай, Смейл, если ты выбросишь из головы подобные вещи, не имеющие большого значения, ты станешь гораздо более счастливым. Ты, возможно, получил в пятьдесят раз лучшее образование, чем я.

Мистер Смейл покачал головой.

— О нет, — проговорил он. — Я не обманываюсь на этот счет, и я все бы отдал, чтобы иметь те же возможности, что и ты. Разница существует, и, зная, что она есть, я не противлюсь признать это. Но я имею в виду то, что некоторые люди заставляют нас чувствовать это, а другие — нет. Я не испытываю подобных чувств, когда говорю с кем-либо из вас, или с мистером Армстронгом, или мистером Хэнкином, хотя вы учились в Оксфорде и Кембридже и тому подобных местах. Возможно, вы такие как раз потому, что были в Оксфорд и Кембридже.

Он замолчал, смущая собеседников своими задумчивыми глазами.

— Послушайте, — заметила мисс Митейард, — я понимаю, что вы имеете в виду. И эти люди понимают, и у вас нет необходимости углубляться в это дальше. Иначе человек, выражающий сильное беспокойство по поводу того, так ли он хорош, как его знакомый или сослуживец, заражается снобистским чувством неловкости и становится агрессивным.

— Понятно, — сказал мистер Смейл. — Ну, конечно, мистеру Хэнкину не нужно стараться и доказывать, что он лучше меня, потому что он лучше, и мы оба знаем это.

— «Лучше» — неправильное слово, Смейл, — проговорил Инглеби.

— Ну, лучше образован. Ты понимаешь, что я имею ввиду.

— Не беспокойся об этом. Если бы я был хотя бы наполовину таким же профессионалом, как ты, я чувствовал бы свое превосходство над всеми в этом дурацком агентстве.

Мистер Смейл покачал головой, но, казалось, ему было приятно услышать подобные слова.

— Жаль, что мы затеяли этот разговор, — заметил Инглеби, когда Смейл ушел. — Я не знал, как его успокоить.

— Я думал, что ты социалист, Инглеби, и это не Должно смущать тебя, — сказал Брэдон.

— Да, я социалист, — согласился Инглеби, — но я терпеть не могу этих разговоров по поводу старых дамблтонцев. Если бы у всех было одинаковое государственное образование, эти вещи не всплывали бы.

— Если бы у всех были одинаковые лица, — вставил Брэдон — не было бы красивых женщин.

Мисс Митейард скорчила гримасу.

— Если вы будете продолжать в гаком же духе, у меня тоже разовьется комплекс неполноценности.

Брэдон серьезно посмотрел на нее.

— Я не думаю что вы волнуетесь по поводу того, называют ли вас красивой, — произнес он, — но, если бы я был художником, я хотел бы нарисовать ваш портрет. У вас очень интересная внешность.

— Господи всемогущий! — сказала мисс Митейард, — Я ухожу. Дайте мне знать, когда вы освободите мою комнату.

Войдя в комнату машинисток, мисс Митейард подошла к зеркалу и с любопытством стала изучать свое лицо. Казалось, она впервые увидела его так близко.

— Что случилось, дорогая мисс Митейард? — поинтересовалась мисс Росситер. — У вас назревает прыщик?

— Что-то в этом роде, — ответила она несколько рассеянно. — В самом деле, интересное лицо!

— Простите? — сказала мисс Росситер.

Мисс Митейард как-то странно посмотрела на девушку и молча вышла из комнаты.

— Смейл становится невыносимым, — пожаловался Толбой мистеру Веддерберну. — Вульгарный клещ. Я терпеть не могу людей, которые толкают вас в ребра.

— Я уверен, он не хотел вас обидеть, — возразил мистер Веддерберн. — Он вполне порядочный парень, в самом деле.

— Терпеть не могу эти его сверкающие зубы, — проворчал мистер Толбой. — И почему ему нужно наносить эту вонючую гадость себе на волосы?

— Ода... — произнес мистер Веддерберн.

— Я не позволю ему стать участником игры в крикет, в любом случае, — зло продолжал мистер Толбой. — В прошлом году он надел белые замшевые туфли с крокодиловыми застежками и невероятный блейзер с цветами старого Борстэлиана. На поле он выглядел настоящим пугалом.

Мистер Веддерберн поднял удивленные глаза.

— О, но ведь ты, надеюсь, не собираешься совсем исключить его из команды? Он довольно хорошо отбивает мяч и очень проворен.

— Мы можем обойтись и без него, — твердым голосом ответил Толбой.