Смерть по-соседски

Вчерашний день и последовавшая за ним ночь изменили не только мое отношение к жизни, но и меня самого. Я словно увидел цели, каждая из которых была по-своему великой и труднодостижимой. За одну проведенную с Леной ночь я почувствовал, что моя жизнь может и должна измениться. Не важно, в какую сторону, но это должно случиться. Я почти влюбился в нее, в женщину, которую знал с самого детства и на которую не обращал внимания, не видя скрытых в ней сил.

Даже когда мы случайно встретились на улице спустя много лет после школы, я не испытал к ней почти никаких чувств. Здорово, конечно, неожиданно встретить человека из своего детства – в такие минуты кажется, что само детство приблизилось к тебе, и вспоминаются вроде бы забытые навсегда истории из собственной жизни. Тогда я испытывал примерно такие чувства, и, когда пригласил поужинать, а она отказалась, сославшись на важные дела, я, в общем-то, не особенно и расстроился. У каждого была своя, налаженная годами жизнь, в которой мало оставалось места для прошлого. Потом уже я не смог встретиться с ней, потому что как раз в тот вечер, когда она пригласила меня поужинать, были гонки, в которых я выиграл сумму, позволившую мне жить султаном целую неделю или даже три.

А потом я почти забыл о ней, лишь изредка вспоминая. И вот вчера выяснилось, что в отличие от меня она ничего не забыла. Лена призналась, что порой, пользуясь своими почти неограниченными возможностями в компании, считывала мои разговоры, то потешаясь надо мной, то злясь и досадуя на мою глупость. Она призналась, что хотела позвонить и пересказать мне все, что она подумала, когда прочла, что я ответил своей начальнице, когда та, немного поостыв, перезвонила мне и предложила все забыть и выйти на работу.

– Нет, ну надо было так ответить женщине, – говорила она, положив мне на плечо свою маленькую голову: – Вы, Варвара Ильинична, не в моем вкусе, и мы вряд ли сможем найти общий язык.

Я не помнил дословно нашего разговора, но что-то в этом духе я действительно наговорил строгой, но, в общем-то, справедливой начальнице. А Лена запомнила. Она также не преминула напомнить мне, что всех своих женщин я непременно называл котиком, и пригрозила, что если я хоть раз назову ее так, она вырвет мне ту часть моего тела, которой я дорожил больше, чем, скажем, пальцем. И вовремя напомнила, буквально заставив меня проглотить привычное до скуки обращение.

Мы много говорили обо всем, и лишь под утро я поинтересовался, что скажет ее муж, когда она придет домой, и что она ответит по поводу проведенной неизвестно где ночи. Лена улыбнулась и сообщила, что муж в заграничной командировке. Где-то в Америке, на каком-то симпозиуме.

Потом, когда мы пили чай, сваренный по какому-то особенному рецепту нашей неутомимой Надей, я попросил ее узнать, кому принадлежат номера телефонов моих несостоявшихся убийц, и она сделала это прямо там же, а мне оставалось лишь переписать адреса и фамилии людей, высветившиеся на экране компьютера. Я также узнал домашний адрес Кати, дочери Виктора Николаевича, у которой оказалась совсем другая фамилия – Ефимцева.

И еще я узнал, что Гера все-таки успел набрать номер своего знакомого в ФСБ – капитана Мурейко Семена Павловича. Это был номер, который показался мне смутно знакомым, и, чтобы проверить свою догадку, я еще раз просмотрел на телефоне киллера исходящие звонки. И оказался прав – это был номер, по которому звонили наемники, незадолго перед тем, как ворваться в наш номер! В голове царил хаос, в котором не было никакой логики – Гера знал «заказчика» своего убийства?! Ночью я не смог осмыслить это и отложил на потом. В любом случае, я уже знал, кто был связан с киллерами, а как это использовать, лучше подумать на свежую голову.

После того как мы вышли из сауны под многословные изъявления Надиной благодарности, Лена довезла меня до метро, посоветовав выключить телефоны, что я и сделал. В конце концов, у меня были пин-коды к сим-картам обоих телефонов, опять же благодаря Лене. Я вышел из машины возле станции «Октябрьская», а Лена уехала на своем крутом «Мерседесе». Докурив сигарету, я нырнул в подземку – мой путь лежал в Кузьминки, где до вчерашнего дня жила Катя Ефимцева…

Я вышел из метро и, остановив тачку, назвал адрес и, присев на заднее сиденье, смотрел на проплывающие мимо дома, окрашенные в желтый цвет не по-осеннему теплого солнца, и думал обо всем сразу. О Гере, о Лене, о людях из ФСБ, которые начали за мной охоту, о капитане Мурейко, на которого совершенно напрасно надеялся мой друг. Я думал о Кате, которую видел один лишь раз, но пока был шанс найти ее, не мог позволить себе оставить ее в беде. Во мне все еще жила надежда, что с ней не случилось ничего плохого, но шансов найти ее, честно говоря, было не так много. В голове вертелись планы, один фантастичнее другого, и ни один из них не имел даже оттенка правдоподобия.

Мы проехали пару километров, когда водитель, повернувшись, сказал:

– Приехали, вот улица Ставропольская, дом двадцать девять.