Смерть понтифика

— Сеньор патриарх, как мы рады вашему решению посетить нас!

— Премного благодарю вас, сестра. Мне тоже очень приятно. Позвольте представить вам моего помощника: падре Диего Лоренци.

— Как поживаете, падре Лоренци? Прошу вас, заходите, заходите, не задерживайтесь.

Венецианский иерарх намеревался отслужить мессу в часовне кармелитского монастыря. Они с настоятельницей давно собирались провести обряд вместе, и вот теперь случай представился. Наконец-то кардинал Венеции прибыл в Португалию.

Навстречу посетителям вышла улыбающаяся настоятельница.

— Ваше преосвященство, вы не представляете, какую честь оказываете нам своим визитом! — произнесла монахиня; ее неловкие замедленные движения говорили о том, как редко ей приходилось здороваться с посетителями-мужчинами за руку. — Сестра Лучия ожидает вас. Она призналась мне, что была бы рада поговорить с вами и попросить благословения после мессы.

— Разумеется. Для меня это станет великой честью, сестра.

А потому сразу же после богослужения Альбино Лучиани и Диего Лоренци вновь прошлись монастырскими коридорами следом за встретившей их послушницей. Миновали громадную решетку, огораживающую от пола до потолка нишу в коридоре. В этом непроницаемом узилище кармелитки принимали родственников и друзей мужского пола. Но и венецианский кардинал, и его помощник общались с настоятельницей и монахинями без барьеров. Дон Альбино Лучиани станет говорить с пожелавшей видеть его сестрой без железных прутьев, которые едва позволяют собеседникам разглядеть лица друг друга, и оттого придают встрече двух христиан не столько религиозное благочестие, сколько горечь отчуждения, уныние и грусть.

Дон Альбино Лучиани и падре Лоренци укрылись от летнего пекла под сводами монастыря.

— Барокко, дон Альбино, — заметил Лоренци, чтобы избавиться от тягостной тишины в коридорах.

— Да, — с улыбкой согласился Лучиани, — здание возводили без помощи архитекторов, по замыслу монаха кармелитского ордена. Построили более двух веков тому назад.

— Совершенно верно, — согласилась монахиня, — отрадно, что ваше преосвященство так много знает о нашем скромном монастыре.

— Прошу вас, сестра, не стоит преувеличивать…

— Ах, синьор кардинал, молва о вашей скромности дошла и до нас, — взволнованно произнесла монахиня и, рассмеявшись, энергично махнула ладонью.

— Вы смущаете меня, сестра.

— У меня и в мыслях не было ничего подобного, ваше преосвященство! К тому же история монастыря действительно насчитывает более двухсот лет. К сожалению, жизнь в этих стенах была нелегка; лишь сейчас мы можем активно работать и строить планы на будущее.

— Период Республики, — пояснил своему спутнику дон Альбино.

— В смысле? — уточнил Лоренци, чувствуя, что теряет нить разговора.

— Синьор кардинал имеет в виду установление республиканского правления. 10 октября 1910 года в монастырь ворвались чужаки и изгнали проживавших там монахинь, — пояснила настоятельница.

— Неслыханно! — возмутился Лоренци.

— В действительности, падре Лоренци, республиканцы всего лишь продолжали печальную традицию. Разграбление религиозных общин началось еще в период монархии, когда победили политические партии. Этот монастырь остался действующим лишь благодаря особому разрешению, выданному Марией Второй. И это разрешение действовало до 1910 года. Не то чтобы мне хотелось вмешиваться в политику, падре Лоренци, но раз уж я имею к этому отношение… Когда на нас обрушились эти бедствия, монахини нашли пристанище у родственников и друзей, а позже расселились по кармелитским общинам Испании. Позже, в 1973 году, в Португалии стало спокойней, а самое главное — утихла враждебность по отношению к верующим. Тогда трое из сестер-изгнанниц вернулись в Коимбру, чтобы восстановить кармелитский орден. В те времена монастырь занимали военные, так что сестрам пришлось арендовать дом и преодолевать множество трудностей. В 1940 году прошел слух, будто военные собираются покинуть монастырь, и сестры предприняли невероятные усилия, чтобы вернуть здание ордену. В 1947 году им удалось добиться своего, но до того времени из всех верующих дожили лишь двое; одна из них стала настоятельницей, получившей ключи.

— Трогательная история, сестра, — заметил Лучиани.

— Она наверняка уже известна его преосвященству.

— Разумеется, мне уже доводилось слышать об этих событиях… но впервые — от монахини коимбрского ордена… А для меня, сестра, это гораздо важнее.

Проникнув на территорию монастыря, все трое продолжали путь. На стенах еще сохранилось немного фресок, несмотря на беспощадный солнечный свет снаружи.

Вошли в келью, обставленную очень скромно и непритязательно. Дубовый стол, стеллаж с несколькими книгами, старые стулья… Чувствовалось, что все эти предметы — благотворительные пожертвования. Гости задержались перед распятием, целиком занимающим одну из стен. Крест словно излучал благодать, заполняющую всю комнату. Два простых деревянных бруска.

— Сестра Лучия вот-вот подойдет. Не желаете ли кофе или освежающих напитков?

— Если вы будете столь любезны, сестра, то я бы предпочел кофе, — ответил дон Альбино.