Смерть понтифика

Старая женщина внесла серебряный поднос, на котором стоял кофейник и чашка с блюдцем, и оставила ношу на передвижном столике у двери в спальню дона Альбино Лучиани. После давней операции по излечению синусита всякий раз после пробуждения недавно избранный папа ощущал во рту неприятный горький металлический привкус. Это ощущение дон Альбино изгонял при помощи кофе, который сестра Винченция приносила ему по утрам.

Пройдя по коридору, ведущему в личные покои понтифика, сестра Винченция обратила внимание на деталь, которую поначалу едва не пропустила. Прошло уже больше месяца с тех пор, как монахиня повторяла привычный ритуал в новой обстановке. Она еще не свыклась с длинными темными коридорами, где лишь призрачный свет позволял по ночам хоть как-то различать предметы. «Это очень неудобно, дон Альбино, когда едва видишь даже то, что держишь в руках», — изредка жаловалась женщина.

Каждый камень в этих коридорах, каждая статуя, каждая картина и богато украшенные ковры на величественных стенах хранили тайны столетий. Проходя мимо голозадого херувима, которого монахиня едва не приняла за живого мальчишку, задумавшего очередную шалость, сестра Винченция едва не вскрикнула, но тут же одернула себя: «Что за глупость!». Да и действительно — откуда здесь взяться ребенку? Ни разу еще детская нога не ступала в эти покои…

Великолепие и пышность Апостольского дворца восхищает всякого, кто способен оценить блистательную красоту, и сестра Винченция едва не теряла сознание от роскоши обстановки и чувства близости к Богу. «Всё благодаря дону Альбино», — подумала монахиня. Если бы не новый папа, ей никогда не довелось бы идти этими коридорами. Сестра Винченция продвигалась очень медленно. В эти часы галерея превращалась в источник непреходящего ужаса и волнений, но скоро настанет день, и коридор оживет, заснуют секретари, советники, священники и кардиналы. У Иоанна Павла Первого на новой должности не было недостатка в советниках по вопросам протокола, политики и даже теологии. Сестра же занималась тем, что помогала дону Лучиани, следила за его здоровьем, питанием и ограждала от мелких бытовых неудобств. Лишь двум людям дон Лучиани доверял настолько, чтобы посетовать на тяготы должности или мелкие неудобства. Хотя и говорилось, что Ватикан — средоточие лекарей от всех недугов, но папа предпочитал обществу целителей душ разговор по душам с сестрой Винченцией и любимым врачом — доктором Джузеппе де Росом. Чтобы встретиться со своим подопечным, дон Джузеппе приезжал из Венеции за шестьсот километров. «Не понимаю, в чем дело, — приговаривал врач. — Вы уверены, Ваше Святейшество, что годы имеют над вами власть? С каждой нашей встречей вы словно молодеете, у вас будто прибавляется сил»… «Знаете, дон Джузеппе, я, похоже, перестаю доверять собственным уловкам, — следовал ответ, — лишь вы одни не находите у меня никаких симптомов…»

Все свои обязанности сестра Винченция выполняла не без скрытого удовольствия. Монахиня считала дона Лучиани хорошим человеком, относившимся к ней всегда сердечно и приветливо, и считавшим ее скорее подругой, нежели прислугой. Потому и позвал с собой, когда его назначили на новое место. От всей этой пышности и показного великолепия дону Альбино делалось неуютно. Он не был из тех, кто способен наслаждаться материальным богатством, призванным лишь искушать род людской. Все интересы нового папы лежали в сфере духовной. Конечно же, порой необходимо заниматься и практическими вопросами, однако это необходимо лишь для того, чтобы облегчить жизнь ближних, сделать ее приятней. «Со временем, — думал дон Альбино, — придется заказать новый дом, по собственному вкусу… или по вкусу других».

И года не прошло с тех пор, как сердечный приступ уложил сестру Винченцию на больничную койку. Монахиня осталась глуха к советам врачей, строго-настрого запретивших возвращаться к работе (самое большее, что позволялось — следить за работой других, да и то сидя), и по-прежнему прислуживала Лучиани лично.

Несмотря на свой добродушный нрав, сестра Винченция хмурилась при всякой просьбе отказаться от милых ее сердцу повседневных дел. Нравилась ей и обязанность нести по темному коридору кофе, невзирая на сумеречные страхи. Разумеется, чтобы выполнять эту работу и быть поближе к дому дона Альбино, монахине пришлось перейти в приход Марии-Бамбини, в ведении которого находилась папская резиденция. Мать-настоятельница Елена и сестры Маргерита, Ассунта Габриэлла и Клоринда обошлись со вновь прибывшей очень любезно, хотя ни одна из них и не имела никакого отношения к повседневным бытовым делам дона Альбино. Об этом человеке заботились лишь добрые, умелые руки сестры Винченции. Оказавшись перед дверью в личные покои дона Альбино, она поставила поднос на кофейный столик. Деликатно постучала костяшками пальцев.

— Доброе утро, дон Альбино! — тихо, едва ли не шепотом, произнесла она.