Смерть понтифика

Ганс стучит пальцами по клавиатуре, обрабатывая фотографию, которую только что загрузил в компьютер.

Вскоре он встает и открывает дверцу шкафа. На секунду задумавшись, достает множество незаполненных паспортов разных стран.

— А ты, подруга, будешь путешествовать только по Европе?

— Хороший вопрос. Вполне возможно, что нам придется побывать и в Америке, — глубокомысленно замечает Рафаэль.

Сара смотрит на спутника, она заинтригована:

— В Америку?

— Заметано, дядя. Тогда я сбацаю ей французский паспорт, а второй будет американским. Французский — для Европы, а второй — для другого побережья, лады?

— Отлично.

Сара наблюдает за Гансом, тот откладывает два незаполненных паспорта: французский и американский.

— А это настоящие паспорта?

— А почему, по-твоему, никто ничего до сих пор не просек? — спрашивает Ганс, словно ему задали глупый вопрос.

— Прийти сюда — все равно что обратиться в посольство, но здесь ты можешь сам выбирать себе страну и имя, — произносит Рафаэль. — Понятно, что такое удовольствие стоит дороже.

— Не забывай о качестве, дядя. Качественная работа стоит денег, — уточняет Ганс.

У Рафаэля звонит мобильный телефон.

— Алло? Да, все идет как надо… Без проблем… Куда? Нам придется заехать еще в одно место, мы поедем оттуда…

— Кто это был? — интересуется Сара.

— А с чего ты решила, будто я должен постоянно перед тобой отчитываться?..

— Молодец, дядя! Уважаю! — встревает Ганс, потрясенно глядя на Рафаэля. Подходит, кладет оба паспорта в особый принтер, накрывает крышкой, точно у сканера, и нажимает кнопку. — Еще десять секунд, коллеги, — и готово!

ГЛАВА 27

Джеффри Барнс продолжает телефонный разговор. Теперь на английском, и, судя по властным интонациям, беседует не с начальством. Телефон — не красный, для общения с президентом США, и не второй, по которому он говорит на итальянском. Устройство, которым Барнс пользуется сейчас, предназначено, чтобы отдавать распоряжения и контролировать ход операции. Двадцать семь лег на службе и безупречным послужной список позволяют пользоваться некоторыми благами. И все же главная его страсть — работа. Разумеется, одно из основных преимуществ его положения в том, что можно не работать «в ноле», а просто перемешать фигуры на шахматной доске, оставаясь в безопасности и не подвергая себя напрасному риску.

Барнс беседует с руководителем операции. Обсуждаются успехи и неудачи.

— Как это исчезла?!

Барнс не может и не должен внушать агентам чувство растерянности, но в глубине души он давно считает, что все это задание — бесполезная морока. Оказалось, что дамочке удалось испариться под носом у агентов, выследивших ее на одной из самых многолюдных площадей Лондона… Тут есть чему удивляться. Итальянец приказал держать своих людей в резерве, пока специальная бригада будет нейтрализовывать объект. Наверняка этот провал без последствий не обойдется. К тому же под вопросом оказывается пресловутая безупречность его сотрудников.

«Предатель? Двойной агент?! Черт подери, — думает сотрудник ЦРУ. — Ну хорошо, пусть ищут. Не могли же они сквозь землю провалиться!»

Кладет трубку, откидывается назад на спинку кресла, руки — сзади, под голову. Глубоко вздыхает. «Если не отыщутся — нам конец», — думает он про себя.

— Сэр? — обращается Стафтон, деликатно заглядывая в кабинет.

— Говорите, Стафтон.

— Сэр, нам по-прежнему оставаться в резерве или вы согласовываете наше вмешательство?

Барнс задумывается, но ненадолго, чтобы его не заподозрили в нерешительности. Здесь обращают внимание на все — даже на молчание.

— В настоящий момент у нас обоих есть по удочке. Пусть подсекает первый, на чью наживку клюнет рыба.

— Понял, — отвечает Стафтон, — кстати, мы только что перехватили интересный звонок из Британского музея в местную полицию…

ГЛАВА 28

Крутятся колеса, «Ягуар» мчится вперед, Британский музей остается позади. Сара оглядывается, ощущая одновременно любопытство и злость.

— Даже не рассчитывай на мои извинения, — произносит Рафаэль, по-видимому, сожалея о фразе, сказанной на квартире у Ганса.

Если тем самым он пытался утихомирить страсти, то лучшего способа и придумать было нельзя: Сара совсем не ожидала услышать подобные слова.

— Ошибаешься, — отвечает девушка, глядя на спутника таким тяжелым взглядом, что тот не выдерживает и переводит взгляд на дорогу.

— Ошибаюсь?

— Мне не нужны твои извинения.

— Разве?

— Нет. Мне нужны объяснения.

— Так я и знал.

— Знал?

— Да. И ответил тебе в таком тоне только потому, что логово изготовителя фальшивых паспортов — не самое лучшее место, чтобы строить планы и раскрывать карты.

— Так ты скажешь мне, кто звонил?

— Твой отец.

— Папа? И что же он хотел? — любопытство столь сильно, что Сара злится на себя.

— Спрашивал, как продвигаются наши дела.

— И как же они продвигаются?

— Полагаю, неплохо, — отвечает Рафаэль, внимательно наблюдая за дорогой.

Сара тоже следит за асфальтовым полотном и не издает ни звука. Как могло случиться, что в считанные часы, в считанные секунды разрушена вся ее жизнь? Еще вчера все было в порядке, а сегодня она даже не знает, куда податься и где спрятаться.