Смерть супермодели

— Я бы хотела присмотреться к этому варианту. У тебя остались там хорошие контакты?

Он сел и обнял свою жену, она в ответ положила ему руку на колено.

— Я был в Северной Европе. Делать там перчатки тебе не по карману.

— Бобби ездил по делам фонда помощи, который я организовала для девушек, оказавшихся в ужасных ситуациях у меня на родине. — Сказала Иванна.

— О… — Лора не знала, что спросить в первую очередь. Не сболтнуть об фонде «Белой Розы» Томасины её удалось. Не хотелось слишком торопить события. — В Чехословакии?

— Это место для меня мертво, — ответила Иванна. — Он был в моем настоящем доме.

Лора кивнула.

— Да, ты говорила…

Боб прыснул от смеха.

— Ивана не рассказывала о прогулке с матерью до Восточной Германии? Хорошие времена, детка. Хорошие времена.

Иванна хлопнула себя по колену.

Лаура подумала, что за двадцать пять лет в одном из самых интернациональных городов мира она никогда не встречала более двух человек, живших в Восточной Германии.

Она чуть не уснула в поезде.

Вообще−то, это было бы неплохо, ведь дома в лучшем случае было бы неприятно, а в худшем — драматично. Даже если все ушли и дом был пуст. Возможно, Руби все еще была в Южном Мидтауне, а мама сидела в комнате ожидания, комкая ткань в узлы. Тогда было бы тихо, и Лора могла, лежать и смотреть в потолок не беспокоясь, и никто бы не превратил бессонную ночь в трагикомедию.

Вокруг вилось слишком много нитей, но они никак не сплетались в одну паутину. Немецкий фонд, к которому приложили руки и Томасина, и Иванна. Модели «Пандора». Рольф, брат умершей, появляется с девушкой с глазами−фрикадельками из каталога. И, конечно, Руби, с ядом на всей раковине, совершенно не похожая на себя. Если бы Руби собиралась кого−то убить, она бы заставила какого−нибудь парня это сделать. Она никогда сама не соображала в химии, и Кангеми, должно быть, знал об этом, потому что ничего не предвещало арест, больше было похоже на то, что сестру специально для чего−то удерживают. 

Глава 13

Лора проскочила мимо фургона со СМИ, припаркованного через улицу. Полицейская лента все еще была натянута на двери, ведущей в садик. Она поднялась в мамину квартиру, они сидели за обеденным столом, грустные, уставшие, с опухшими глазами и очень обиженным видом.

Руби кинулась к ней с объятиями, а мама пошла на кухню за еще одной чашкой.

Ни Лора, ни Руби чай не любили, за исключением странного красного африканского сорта, который подают в клубах с оборотом по тридцать тысяч долларов в год, они грели руки чашками с горячим чаем и сахаром, положенным по маминому усмотрению.

— Они взяли у меня мазок, — пожаловалась Руби. — Знаешь, как это было унизительно? Они надели перчатки и стали царапать мне щеку, и дядя Грэм позволил им.

Она заплакала.

Лора подняла руку.

— Если собираешься устраивать драму в стиле CBS, я иду спать.

Поразительно, но ни мама, ни Руби с ней не стали спорить — она поняла, что это потому, что они были совершенно растеряны. Она стала главной. Это было все равно, что посадить за руль слепого.

— Руби, я хочу просто тебя спросить, — сказала Лора, стараясь подобрать правильные слова, — ты руководила модельным агентством с несовершеннолетними девушками с Томасиной?

— Когда бы у меня было время этим заниматься? Я все время работала над «Портняжным сэндвичем».

Лора так не думала. Руби, легко могла выкроить пару часов и управлять одним или двумя агентствами на стороне: несколько телефонных звонков, несколько воздушных поцелуев на вечеринке, чтобы адвокат составил один или два контракта.

— А Томасина?

Руби покачала головой.

— Нет.

— А как насчет фонда «Белой Розы»? Для сирот в Восточной Европе? Это было в деле Томасины, и я только что узнал, что Шмиллеры тоже в этом замешаны.

Мама суетилась с чайными ложками и сахаром.

— Я не хочу, чтобы ты расстраивала свою сестру, дорогая. У нее был плохой день.

Лора никогда не была из тех, кого сдерживала мама.

— Она занималась им одна или с кем−нибудь? Или этим кем−то была ты?

Руби ответила кратко, как человек, у которого нет другого выбора, как только подчиняться, для своего же блага.

— Я не знаю, не знаю, и нет.

— Разве вы не жертвовали в этот фонд?

Руби фыркнула и кивнула, шумно цедя по каплям чай.

— Мы вообще−то обе сделали пожертвования.