Смерть титана. В.И. Ленин

Удивительно отважным и решительным Юлий Мартов был человеком. Он и Глеб Кржижановский были единственными из моих товарищей — революционеров той поры, с которыми я был на «ты». Особое впечатление, по собственному признанию Юлия, произвело на него в юности чтение книжки «Былое и думы» Герцена. Именно это произведение потрясло его душу и научило страстно ненавидеть царизм и Романовых. Уже в 15 лет чтение Шиллера, Гюго, рассказы о народовольцах приводили мальчика к мечтаниям об освободительной борьбе. И мечтания его довольно быстро реализовались. В 20 лет, студент Петербургского университета, он уже посидел в «Крестах», куда свозили политических со всей России с приговором административного совещания. Между прочим, интересная подробность: без подписи царя ни один административный приговор не мог вступить в силу. Самодержец лично знал обо всех своих политических врагах.

Я не берусь писать все этапы биографии этого выдающегося и удивительно рано вызревшего для политической и революционной борьбы человека. До нашего общего «дела» и ссылки Мартов еще раньше высылался из Петербурга в Вильно. Здесь опять этот неугомонный революционер немедленно включился в те же самые истории, которые ничего ему, кроме полицейских неприятностей, принести не могли. Но вот у него окончился срок «лишения столиц», и уже в Петербурге Мартов свежим взглядом обозревает наш социал-демократический пейзаж. Взглянем на этот пейзаж теперь и мы.

К 1894 году в Петербурге, кроме группы народовольцев — у них прекрасная тщательно спрятанная от полицейского глаза типография, о которой я уже писал, — действовали еще две социал-демократические группы. Хорошо законспирированные «старики», к которым принадлежал я, и «молодые», группировавшиеся вокруг своего лидера И. В. Чернышева, властного и самолюбивого человека с генеральскими замашками. В нашей среде этого не любили. В эту группу входил и зубной врач Н. Михайлов, оказавшийся вольно или невольно осведомителем. Впоследствии при объединении «старики» одним из условий поставили устранение из объединенного товарищества этого самого Михайлова.

Надо обратить внимание еще на то, что, помимо трех этих крупных и отчетливо обозначенных групп, занятых пропагандой в рабочей среде, кружковой работой занималось довольно много интеллигентов, неформально или скорее по знакомству связанных с группами. Эти партизаны трудились в легальных культурно-просветительных учреждениях, в воскресных или вечерних школах. Их самодеятельность подчеркивала подъем в революционной среде и лучше всего свидетельствовала о необходимости объединения и концентрации сил.

Решающее свидание, предшествующее формальному объединению, состоялось на квартире Глеба Кржижановского, тогда инженера-технолога, жившего где-то в районе Александро-Невской лавры. Был сам хозяин квартиры, явились Ляховский, Старков, Мартов и я. За каждым из нас стояли определенные люди. Сразу же возникла простая и доверительная атмосфера, мы все хотели одного и того же. Но сначала мы должны были выслушать друг друга. Мартов подверг критике нашу систему длительного и тщательного изучения в рабочих кружках политической экономии и социологии. Он не беспричинно считал, что в результате такой почти академической работы возникает оторванность этих тайных пролетарских пропагандистских кружков от стихийного недовольства. Предлагалось построить всю рабочую организацию на агитационных кружках. Кружки собирают информацию о недовольстве и брожении среди ближайших коллективов рабочих и, в свою очередь, являются центром агитационного воздействия. Во время столкновения с властями и хозяевами именно эти кружки формулируют рабочие требования. Наступила пора нам всем выползать из своего становившегося уютным подполья и начинать говорить с массами путем летучих листков и прокламаций.

Мы все отчетливо сознавали, насколько это опасно. Но все это было пока теоретическим решением вопроса.

После этой сходки я довольно часто встречался с Мартовым в Публичной библиотеке. Здесь мы тоже кое о чем договорились. Мы оба только не предполагали, что наши свидания регистрировались охранкой, имевшей, как оказалось, свой филиал в читальном зале. После ареста эти свидания были предъявлены нам во время дознания как некие улики.

Практически слияние происходило следующим образом: на квартире супругов Радченко на Выборгской стороне собрался полный состав группы «стариков» и горячая «молодежь» — друзья Мартова. Я хорошо помню цифру — 17 человек. Эти люди и составили организацию, которая стала основой по превращению идейного течения в партию. Мартов тогда же проанализировал: состав нашей руководящей организации был совершенно интеллигентский — 5 инженеров, 1 врач, 1 учительница, 1 помощник присяжного поверенного, 7 студентов и студенток, 1 акушерка и 1 «профессионал» из бывших студентов — этим профессионалом был Мартов. Заметим, в составе этой объединенной группы не было ни одного рабочего. И мы все отчетливо понимали, что это плохо.