Смерть титана. В.И. Ленин

Преображенский: «Предлагаю иную редакцию конца резолюции: «для направления ее к миру и при наличии пролетарской революции на Западе — к социализму». Если мы примем редакцию комиссии, то получится разногласие с уже принятой резолюцией Бухарина».

Сталин: «Я против такой поправки. Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. До сих пор ни одна страна не пользовалась в условиях войны такой свободой, как Россия, и не пробовала осуществлять контроль рабочих над производством. Кроме того, база нашей революции шире, чем в Западной Европе, где пролетариат стоит лицом к лицу с буржуазией в полном одиночестве. У нас же рабочих поддерживают беднейшие слои крестьянства. Наконец, в Германии аппарат государственной власти действует несравненно лучше, чем несовершенный аппарат нашей буржуазии, которая и сама является данницей европейского капитала. Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего».

И после всего этого говорун Троцкий смеет настаивать на второстепенной роли Сталина в октябрьском перевороте? (Когда он, Сталин, останется во главе России один и останется надолго, он запретит всем даже упоминать о перевороте. Все будут говорить: «Октябрьская революция».)

Но разве один Троцкий удостоился его нелюбви? Он, Сталин, одинаково ненавидит и Зиновьева, и Каменева, и Пятакова. Все они недостойны Ленина, это все показушники, они все имитируют ленинскую хватку, умение не торопясь двигаться к цели, ворочать пластами истории, ловить момент, они имитируют ленинский здравый смысл. Без него они все стоят голенькие, и одни от растерянности, другие от самомнения хотят управлять этой страной, не любя ее, а по-прежнему, как и до революции, только ненавидя.

В конце концов этот несуществующий Бог, от которого Коба Сталин отрекся, еще когда ушел из семинарии и поступил на работу в Тифлисскую обсерваторию, именно этот Бог нашептал ему, что он станет управлять этой партией, а через нее страной и народом. Это его, Кобы, народ, и он будет пасти его, вырывая из обширного стада черных и дурных овец. А пока ему, затаясь, надо мириться с тем, что у него есть, — с этими тонкошеими вождями. Он будет мириться с ними, потакать им все время, подводя ближе к роковой черте. Они сами и разоблачат себя и подпишут себе приговор.

Пока он, Сталин, ни от чего не отказывается, как гоголевский герой Осип. Имя этого героя напоминает его собственное. Как там этот слуга говорил: «Веревочка? — давайте сюда, и веревочка пригодится». Не гвоздик, а веревочка. Пусть подумают хорошенько, почему в нашем арсенале должна быть, товарищ Троцкий, и веревочка…

Глава пятая. Часть первая

Недавнее: кончина первого русского марксиста.

Необходимость соединения пропаганды с агитацией вынуждает молодого революционера, искать контактов с зарубежной группой «Освобождение труда».

Плеханов и его окружение. Арест

Ну, наконец-то я и в тюрьме. Это, следовательно, начало декабря 1895-го — конец февраля 1897 года. Целый с лишним год тюремного опыта, которым снабжены далеко не все кабинетные ученые. Правда, следует отдать должное в высшей степени либеральному режиму, который в то время существовал в тюрьмах для политических. С одной стороны, по политике в основном шел все же свой брат, просвещенный дворянин, с другой, еще памятен, видно, знаменитый процесс Веры Засулич, ответившей на унижение человеческого достоинства политического заключенного пулей в петербургского градоначальника. Немыслимый, идущий, конечно, от трусости власти, либерализм доходил до того, что арестанты свободно получали почти любые заказанные книги, продукты из тюремной лавочки или с воли и даже, как в моем случае, минеральную воду из тюремного лазарета. Тот пример, когда ветхозаветное «око за око» способно утихомирить безнаказанную полицейскую шкодливость.