Смерть в подземке

Недолгий октябрьский день уже перевалил за середину и начал клониться к вечеру. В прозрачном воздухе явственно чувствовалось дыхание приближающихся холодов, и вид струящейся в нескольких метрах от носков ботинок речной воды, даже если не знать, что лежит в глубине у самого берега, не вызывал ни малейшего желания скинуть одежду и окунуться. Глеб закурил, сунул слегка озябшие ладони в карманы куртки и, повернувшись к реке спиной, стал подниматься по склону.

Выбравшись на дорогу, он оседлал минуту назад выгруженный из машины, кое-как отчищенный от пыли и многолетних напластований куриного помета древний мопед, с третьей попытки завел капризный слабосильный движок и, тарахтя на всю округу, запрыгал по кочкам в сторону деревни.

Когда, вернув соседу позаимствованное у него транспортное средство, Глеб вошел в сени и окунулся в ровное сухое тепло недавно натопленного дома, Ирина и Федор Филиппович пили чай в большой комнате. Стол был накрыт свежей белой скатертью с жесткими складками, оставленными на сгибах утюгом. Посреди него красовался, сверкая потускневшими боками, электрический самовар, с которым соседствовали блюдца и вазочки с привезенными из города гостинцами — не всеми, разумеется, а только теми, которые выглядели уместно в сочетании с чаем. Прочие дожидались своего часа в гудящем и тарахтящем на весь дом архаичном холодильнике: Федор Филиппович был человек строгих правил и не донимал чужих жен настойчивыми предложениями выпить водки на брудершафт — ну, по крайней мере, не с порога и не тогда, когда в любой момент мог вернуться муж.

В данный момент его превосходительство откровенно валял дурака, пытаясь рассмешить гостью — держа блюдечко на широко растопыренных пальцах и вытянув дудочкой губы, шумно, по-деревенски прихлебывал чай, отдуваясь при этом и крякая, как старорежимный ямщик после долгой поездки по трескучему морозу. Ирина вежливо улыбалась: она еще не совсем отошла от шока, испытанного при встрече с человеком, которого давно похоронила. Поймав на себе брошенный ею исподтишка взгляд, Сиверов мысленно поежился: пожалуй, подготовить жену к сюрпризу следовало чуточку тщательнее.

Он снял и повесил на гвоздь куртку, не забыв оправить полы так, чтобы рукоятка лежащего во внутреннем кармане пистолета не мозолила присутствующим глаза.

— Нет, — сказала у него за спиной Ирина, — увольте, Федор Филиппович. Какой там стаканчик! Еще один глоток — и я просто лопну. Спасибо за угощение. А можно, я немного погуляю по саду?

Генерал деликатно кашлянул, отдавая должное ее тактичности, и встал, с шумом отодвинув табурет.

— Все, что пожелаете. Разрешите вас сопроводить?

— Не разрешаю, — ответила Ирина. — Лучше поговорите со своим конспиратором, он ведь сюда явно не воздухом подышать приехал.

Федор Филиппович снова кашлянул, на этот раз с явной неловкостью. Глеб посторонился, чтобы его превосходительство без помех помог Ирине надеть куртку. Ирина бросила на него сердитый взгляд, а потом все-таки улыбнулась, хотя и довольно бледно, покачала головой — ну что с вас возьмешь — и вышла. Сиверов тяжело, покаянно вздохнул, поскреб ногтями макушку и двинулся к умывальнику: после поездки на мопеде руки не блистали чистотой и издавали сильный запах бензина.

Когда он подсел к столу, его уже поджидал курящийся горячим паром стакан крепкого чая в массивном литом подстаканнике.

— Что с машиной? — спросил Потапчук, подвигая к нему сахарницу с рафинадом.

Вместо ответа Глеб двумя пальцами взял кусочек сахара, показал его генералу и аккуратно опустил в стакан.

— Буль-буль, — сказал он.

— Ладно, — кивнул Федор Филиппович, — что я, в самом деле! Контролировать специалиста твоего уровня в подобных мелочах — пустая трата времени. Докладывай по существу.

Глеб кивнул, торопливо отхлебнул чаю и стал докладывать по существу. Поскольку его превосходительство не любил ярких красок, живописных подробностей и прочей литературщины, доклад получился сухим и коротким — вот именно строго по существу.

— Короче говоря, — подытожил Сиверов, — мне удалось убедить господина Вышегородцева, что его компаньон не заслуживает доверия. А я, наоборот, заслуживаю — потому что ни на что, кроме аккуратной оплаты услуг, не претендую. Он проникся и, недолго думая, оттяпал себе правую руку. Причем, как мне показалось, не без удовольствия.

— Удалось убедить, — повторил Федор Филиппович и недоверчиво хмыкнул. — Могу себе представить!