Смерть в послевоенном мире (Сборник)

— Да, то есть то, как он совершает свои преступления, какого они типа. А у этого парня даже в способе убийства обеих женщин есть значительная разница. Вторую он застрелил, и, несмотря на нож, проткнувший шею жертвы, смерть наступила именно от пули. Ты не против, что я говорю об этом?

Пег кивнула. Она была у меня крепким орешком.

— Этот тип не оставил ни одного сносного отпечатка.

— Наводит после себя чистоту, — сказала Пег.

— Для него — это ритуал, — заметил я, — и мера предосторожности.

— Полный идиотизм.

— Полный идиотизм, — согласился я.

Я улыбнулся, искоса глядя на нее. В спальне царила темнота, но я все же разглядел ее милое лицо.

Тихим голосом она сказала:

— Ты обещал своему другу Бобу Кинану, что продолжишь поиски.

— Да, но я сказал просто так, чтобы успокоить его.

— Ты должен продолжить.

— Не знаю, смогу ли. Полиция и федералы что-то не спешат обратиться ко мне за помощью.

— С каких это пор подобные препятствия останавливают тебя? Продолжай. Ты должен найти этого типа. — Она взяла мою руку и положила ее на свой живот. — Должен.

— Конечно, Пег. Конечно.

Я нежно, успокаивающе погладил ее по животу.

Неожиданно я почувствовал странную признательность к «убийце с губной помадой»: ведь этот день начался с того, что жена потребовала развода, а закончился тем, что она в моих объятиях и я ее успокаиваю.

В этом славном послевоенном мире есть смысл постараться взять все, до чего удается дотянуться.

8

Два дня спустя в Лупе, в переполненном ресторане «Берхофф», я угощал ланчем своего друга Билла Друри.

Официанты в смокингах, высоко подняв подносы с дымящимися блюдами, сновали между столиками, словно участники каких-то непонятных состязаний. Постоянные посетители, главным образом бизнесмены, среди которых оказалось несколько женщин — любительниц ранних прогулок по магазинам, своими голосами и мерным стуком столовых приборов создавали непрерывный гул, превращавший разговор в этом просторном зале в частную беседу.

Билл любил хорошо поесть и с удовольствием принял мое предложение, хотя это вынудило его покинуть свое логово в Норт-Сайде и прогуляться на приличное расстояние. Несмотря на то что Билл не ходил на службу, одет он был с иголочки: темно-синий костюм, широкий оранжевый галстук, украшенный булавкой с драгоценным камнем. Мужественное лицо моего друга имело раздвоенный подбородок и темные проницательные глаза. У него была запоминающаяся походка уверенного в себе человека. И лишь мешки под глазами да легкая седина, посеребрившая редеющие темные волосы, показывали, что ему пришлось перенести много переживаний в последние месяцы.

— Чертовски рад, что ты смог отбиться от предъявленных обвинений, — начал я.

Он пожал плечами и намазал маслом кусок ржаного хлеба. Скоро должны были принести заказанный нами шницель по-венски.

— Осталось еще Большое жюри.

— Одолеешь и этих, — уверенно продолжал я, хотя, честно говоря, не был в этом уверен. В своем рвении прищучить нескольких парней из мафии Билл подкупил по меньшей мере одного свидетеля. Я был тогда в суде, когда это вскрылось.

— Тем временем я бью баклуши в старом доме, приводя мою старушку в нервное расстройство тем, что отстранен от работы.

— Хочешь немного поработать на А-1?

Он покачал головой и с огорчением нахмурил брови:

— Я все еще полицейский, Нат, отстранен я или нет.

— Все останется между нами. У тебя все еще остались друзья в отделе Таун Холл, верно?

— Конечно.

Официант, годившийся нам по возрасту в отцы и выглядевший достаточно сурово, чтобы отшлепать нас, принес блюда с говядиной, зажаренным по-немецки картофелем и красной капустой.

— Я работаю по делу Кинана, — произнес я, потягивая пиво.

— До сих пор? Думал, что ты его уже бросил, — усмехнулся он. — Брат говорит, что ты многовато заломил за то интервью.

Его брат Джон работал в редакции «Ньюс».

— Дэвис согласился с моей ценой, — сказал я, пожав плечами. — Послушай, похоже. Боб Кинан хочет, чтобы я остался на борту. Так он лучше себя чувствует. Во всяком случае я намерен еще поработать.

Он стрельнул в меня взглядом детектива.

— Имеют ли какое-нибудь отношение к твоему решению продолжать те десять кусков награды, объявленной «Трибюн», а?

Я усмехнулся и отрезал кусочек мяса.

— Может быть. Ты заинтересован?

— А что, собственно, я могу сделать?

— Прежде всего можешь намекнуть мне, если кто-нибудь из твоих друзей-полицейских заметит, что начали дергать за политические или же за мафиозные ниточки.

Он кивнул и пожал плечами, не переставая при этом жевать.

— Во-вторых, ты работал по делу «убийцы с губной помадой».

— Но меня задвинули, когда работа по второй жертве была в самом разгаре.

— Что ж, наверстай. Сходи, поговори с друзьями. Поройся в делах. Поищи, может быть, на что-то не обратили внимания.

Его лицо выражало сомнение.

— Каждый коп в этом городе привлечен к этому делу, их столько, сколько блох на обезьяне. С чего ты решил, будто любой из нас может отыскать то, что они проглядели?

— Билл, — произнес я с выражением удовлетворения, наслаждаясь красной капустой, — как сыщики, мы с тобой лучше их.