Смерть в Раю (СИ)

Бергот легко поднялся по ступенькам небольшого дома, фасад которого был оформлен в стиле фахверк. Лазара здесь ждали. Морис открыл дверь и впустил его в просторную прихожую, плавно переходящую в гостиную, отделённую от неё лишь маленькими выступами в стене, а потом обнял так, как обнимают старые верные хорошие друзья, и Бергот почувствовал себя немного счастливым, потому что для него жизнь становилось радостной только из-за таких прекрасных моментов.

– Ну, входи, входи, – поторапливал его Дик, освобождая руки Лазара от подарка. Со стороны кухни раздался голос Берты – сначала она спросила, кто там, а потом, не дождавшись ответа, попросила Мориса помочь ей вытащить пироги из духовки, Дик тут же подмигнув Лазару, поспешил на кухню, бросив поспешно: – Давай, раздевайся. Проходи.

Бергот снял пальто и, опёршись рукой на дверной косяк, постарался снять правый ботинок носком левой ноги. Тот поддался без проблем – слетел на пол и упал на ребро. Второй ботинок был немного уже и слезал с ноги так неохотно, что Лазар уже было потянулся к нему рукой, когда краем глаза заметил, что к нему со стороны гостиной совершенно бесшумно словно боясь побеспокоить, приближается кто-то. Бергот поднял голову, ожидая увидеть Дика или Берту, и замер, не веря глазам. Перед ним в руках с маленькой коробкой из прозрачного пластика стоял Орж, одетый в серо-коричневый свитер с высоким толстым воротом и такого же цвета джинсы – это делало его бледность резкой и несколько болезненной, но, в общем, шло к цвету его волос. Орж почти не изменился.

Стайлер неловко улыбнулся, подождал, пока Бергот выпрямится, потом несмело протянул коробку Лазару – в ней было одно медовое пирожное.

Бергот взял подарок автоматически.

– Я тут подумал, – тихо сказал Орж, – что раз уж у нас завелась такая традиция – дарить друг другу пирожное на Рождество, то было бы очень несправедливо оставить тебя без сладкого.

Он сказал это – и мир взорвался ослепительным светом воскресших надежд, светом удивительно огромного счастья. Бергот не чуял пола под ногами, забыл, зачем сюда шёл и что ещё минуту назад его настроение было далеко не праздничным. Он не понимал, как долго стоял в оцепенении, всматриваясь в такое любимое родное лицо, он просто положил руку на затылок Стайлера и привлёк к себе.

– Спасибо, Орж… Спасибо, – тяжело зашептал Лазар, невесомо целуя его мягкие губы. – Спасибо.

Стайлер, успокаивая, погладил его пальцами по щеке, и никогда раньше Бергот не видел в этих зелёных изумительных глазах столько нежности и любви.

– Если ты продолжишь благодарить меня в том же духе, я пожалею, что не купил тебе торт.

Лазар тихо засмеялся и, пряча предательский блеск в глазах от человека, которого очень любил, прижал голову Оржа к своей груди, в которой сейчас слишком часто колотилось его сумасшедшее сердце. Он был невозможно счастлив – так счастлив, что не находил слов, он просто готов был простоять вот так целую вечность, лишь бы знать, что всё это не сон, что ласковые руки вжимаются в его спину, пытаясь сделать объятие ещё теснее и никогда больше не отпустить. Это было его лучшее Рождество. Их лучшее Рождество.

– Лазар.

– Что?

– Не хочу показаться занудой, но встречать Рождество в одном ботинке не очень прилично. Как считаешь?

Бергот слегка отстранился и с ласковой улыбкой заглянул в лицо Стайлера.

– Предлагаю это тоже сделать традицией, – сказал он, и Орж улыбнулся ему, для него, и в знак согласия жарко поцеловал в губы.