Смерть в театре

— Человеку часто думается, что другие все должны о нем знать. Понимаете, Шерри Шанс, моя мать была бабушкой Рекса Хандлея, значит, Джеффри является моим внуком, а я его совсем недавно узнал. Рекс воспитывался у меня... Ваш сын приезжал ко мне потому, что Люси Тауэрс вчера заявила, будто бы над всеми членами нашей семьи висит угроза наследственного безумия. Эта бесстыдная ложь должна была помешать жениться моему внуку. Между тем Джеффри, не испросив согласия матери, два дня назад успел жениться.

Шерри об этом ничего не знала, кроме того, что ей сообщил Вуди Мейер о трагическом падении Ады Тауэрс с металлического перехода над сценой в театре «Темпест».

— Эта женщина, Люси Тауэрс,— преступница! — с яростью воскликнул Бев.— Убить собственную бабушку! Верх жестокости!

— Почему вы полагаете, что это убийство, а не несчастный случай? — спросила ошарашенная Шерри.

— Несчастный случай? Не будьте наивной. Самое хладнокровное убийство. Я прямо высказал вашему сыну свое мнение об этой особе и ее нраве...

Он в негодовании замахал своей трубкой, так что искры и пепел посыпались на белоснежную скатерть. Сильно возбужденный, он даже не испугался собственного неряшества, а просто стряхнул пепел на пол.

— И подумать только, Шерри Шанс, чтобы долгожданный день нашей встречи был омрачен такой трагедией! Я пришел, чтобы задать вам самый важный вопрос моей жизни, а тут... Но, Боже правый, кажется я вам его уже задал?

Шерри улыбнулась.

— Еще кофейку, Бев?

Глава III

Стоя за столом, Шанс жестом пригласил Хемингуэя войти в кабинет. Тот повиновался, закрыл дверь и поздоровался с Брауном:

— Добрый день, доктор.

Джералд не пошевелился, а Шанс, ничего не говоря, показал на остатки портрета Люси. Хемингуэй безразлично взглянул на изрезанное полотно, ни словами, ни жестами не реагируя на дикий поступок. Вынув изо рта остаток сигареты, он раздавил его в пепельнице и поднял глаза на Шанса:

— Когда это случилось?

— Минут двадцать — двадцать пять назад.

— Хм, человек, который до этого додумался, видимо, здорово зол на Люси... Что, вынести портрет?

— Нет, разумеется. Просто принесите какую-нибудь простыню или скатерть и набросьте на раму. Нужно, чтобы портрет осмотрела полиция. В подвале много всяких тряпок.

— Хорошо,— сказал Хемингуэй и направился к двери.

— Одну минуточку! Я хотел бы предварительно задать вам пару вопросов.

— Что же, задавайте,— скучным голосом сказал Хемингуэй, не переставая рыться в карманах в поисках сигареты.

— Кто сейчас находится в театре, не считая тех, которые сидят в конторе и у меня в квартире?

— Джо Розен,— сразу же ответил Хемингуэй,— он возится на сцене с освещением.

— С ним никого нет?

— Нет, он один.

— Кроме Джо, больше никто не приходил?

— Ни одна душа.

— Значит, в театре с утра были только вы да Розен?

— По-моему, так, только, конечно, я не очень приглядывался.

— Думаю, Хемингуэй, не стоит повторять, что все происходящее заставляет нас быть особенно внимательными. Примерно двадцать минут назад я вышел из этого кабинета вместе с Люси. Портрет' тогда был цел. Мы вместе поднялись на лифте ко мне в квартиру. Через несколько минут мы спустились сюда уже с доктором. Кстати, кабина лифта так и оставалась у моей квартиры, а без лифта сюда попасть нельзя, только через комнату секретаря. И секретарша, и машинистка утверждают, что сюда никто не приходил. Джейн и Эстер оставались на своих местах. И по тому коридору, откуда можно пройти в мой кабинет, тоже никто не проходил.

— Не надо ходить вокруг да около,— своим несколько гнусавым голосом пробурчал Хемингуэй,— доказывая мне очевидное. Чтобы войти сюда, нужно обязательно пройти через театр, попав в него через один из выходов на балкон, который тянется вдоль второго этажа.

— Вы утверждаете, что были там вдвоем с мистером Розеном? — повторил Шанс.

— Вношу поправку,— спокойно сказал Хемингуэй,— там был еще капитан Полхэм. Мы сидели с ним в одном из последних рядов зала, и он допытывался у меня, не я ли написал анонимное письмо на Люси.

— Вы, конечно, отказывались?

Белые зубы Хемингуэя сверкнули в редкой для него улыбке.

— Ну конечно!

— В таком случае приходится сделать единственный вывод: сюда проскользнул Розен и изрезал портрет,— сердито сказал Шанс.

— Постойте, патрон,— остановил его Хемингуэй, чиркая спичкой, чтобы закурить сигарету.— Вы же не детектив. Зачем вы беретесь не за свое дело? Давайте либо говорить по-дружески, либо совсем не говорить. Передайте меня в руки капитана Полхэма, чтобы он допросил меня по всем правилам. Если же вас интересует, что вообще говорят по этому поводу, то я к вашим услугам. Однако тогда долой всякую официальность. В противном случае, повторяю, я предпочитаю отвечать на вопросы капитана Полхэма.

Шанс заметил неясную улыбку на губах Джералда, стоящего за спиной Хемингуэя. Хемингуэй же довольно эффектно поднял руки, как бы сдаваясь более авторитетному лицу.

Шанс усмехнулся.

— Договорились. Остаемся друзьями.