Смерть в Византии

И теперь еще, по прошествии стольких лет, Эбрар продолжает слышать, что говорила тогда ему Анна, излагавшая при свете свечей свои взгляды. Она не принимала учения о двух началах, проповедуемое манихеями и заражавшее даже придворные круги. «Порфирий […] самым научным образом рассмотрел глупое учение манихеев о двух началах, правда, его собственное „единое начало“ приводит читателей к платоновскому „единству“ или „одному“. Ведь мы почитаем единое начало, но не то, которое заключается в одном лике, и мы не принимаем „одного“ Платона, то, которое у эллинов — „невыразимое“ и „тайное“ у халдеев. От него выводят они и многие другие начала, земные и небесные». Историк из Санта-Барбары не является приверженцем божественного единства, подобно Анне, пусть и покорен ее знаниями и ясностью ума.

«Начала земные и небесные», — уста, произнесшие эти слова, принадлежали той, что мгновение была подле Эбрара под солнцем Охрида, и овернец также был убежден в единстве Божественной Троицы. Отец, Сын, Дух Святой… Радомир добавлял еще и Женщину. Как знать, возможно… Тут Эбрар колебался, know what I mean. От отца

иСына или же от Отца через

Сына? Обсудить бы и этот вопрос с василевсом, да вот только не по чину это простому писцу да еще дезертиру. Хотя и полностью раствориться в крестьянском мире, встать вровень с простолюдином Радомиром Эбрар (воин и знаток грамоты) не мог. В душе его свершалась битва, невидимая для мира.

Приметил ли его василевс? Рыцарь, пусть и одетый на местный манер, не мог остаться незамеченным. Три дня и три ночи не ел Алексей, изнуряя себя под нещадным полуденным солнцем, и все ради искоренения ересей. Его усталый взгляд с удивлением остановился на молодом человеке явно нездешнего происхождения, заявляющего, что он еретик. Да как можно не быть еретиком, если ты из плоти, если сам Иисус рожден Марией? (Учение о непорочном зачатии еще незнакомо Эбрару, оно появится позже.) Алексей мог послать Эбрара на костер, тогда бы не было и Себастьяна…

Сегодня Филиппополь не отличишь от Санта-Барбары, те же «Пицца хат» и «Найк». Себастьян понял это еще в свой первый приезд сюда. После падения Берлинской стены экспансия Санта-Барбары неудержима… Остались нетронутыми лишь несколько домов в исторической части города, среди трех холмов, вот их-то стоит осмотреть.

Величественные постройки, сохранившие дух прошлого, превратившиеся в памятники культуры. Никому в Санта-Барбаре, Нью-Йорке, Лондоне, Париже и невдомек, что есть такой город Филиппополь, поскольку эта часть Европы оказалась в историческом тупике. Отчего так? Из-за православной Византии, противящейся крестоносцам, пусть даже и пропустившей их через свою территорию, и призвавшей на помощь, и хитро заигрывающей с ними, этими латинянами, слишком воинственными и материальными во главе с этим их Папой, считающим себя пупом земли. В конечном счете последнее слово осталось за ними, возобладала католическая версия веры, и латиняне стали презирать поверженную православную Византию. А может, виноваты турки, отрезавшие нас от мира на целых пять столетий. Или коммунисты, которым отчего-то нигде не было так вольготно, как в православных странах — от России до Румынии, Болгарии, Сербии и Греции. Отчего все-таки так случилось? От того ли, что «per Filium» оказалось слабее «Filioque»? Православные верят, что Дух Святой изначально исходит от Отца через

Сына — «рег Filium», который ему подчинен, а не от Отца иСына — «Filioque», — как считают католики. Это превращает православного Сына в сентиментального служителя, потенциального мазохиста, непременного обожателя (мелких) Отцов народа. А отсюда лишь один выход — к разрушению, анархии, терроризму, революции, убийству, мафии, сталинизму. Так, во всяком случае, считают парижские психиатры и Юлия Кристева в придачу — хотя и среди них далеко до единого мнения, вообще же понятие веры гораздо более запутанно, чем воображают последователи доктора Фрейда.