Смерть за стеклом

Поэтому Тюремщица спрятала газетные вырезки в ящик стола и забыла о них. До пятнадцатого дня, когда, сотворив героя из Воггла, «Любопытный Том» оказался в таком положении, что, как заявила Джеральдина на утреннем совещании, «впору спасать задницы и побыстрее избавляться от мудака».

Фотография избивающего девочку Воггла снова была извлечена на белый свет. И в 9.15 Джеральдина отослала ее в полицию, сопроводив замечанием, что получила снимок из анонимного источника.

В 9.30 кто-то из Скотленд-Ярда капнул журналистам, и в 9.45 полицейские и репортеры уже были у дверей «Любопытного Тома». Между тем в доме никто не знал о таком развитии событий, и там царило мрачное настроение.

Воггл провел ночь под одеялом в своем углу, а все прочие – пили в саду до четырех утра, пока холод не загнал их под крышу. Всем было невыносимо жаль себя: Вогглу – потому что на него напали и осквернили; остальным – потому что Воггл лишил их приятного, увлекательного приключения.

Неожиданное сообщение принесло восьмерым облегчение, а для одного обернулось полным крушением, подобным удару грома.

День пятнадцатый

10.00 утра

– Говорит Хлоя, – объявил «Танной».[29] – Воггл, будь добр, собери вещи. Через десять минут тебе придется покинуть дом.

Гарри, Келли и Джаз зааплодировали, а другие «арестанты», памятуя, какую ведут игру, скрыли восторг под деланной сочувственной гримасой. Воггл высунул из-под одеяла голову.

– Вы не смеете меня выставлять! Я выдержал голосование! Я знаю свои права и никуда не уйду!

– Воггл, тебя никто не выставляет. Тебя требует на допрос полиция. Собери вещи.

Наступило изумленное молчание.

– Черт побери, Воггл, что ты натворил? – пришел в себя Гарри.

– Ни хрена я не натворил. И никуда не пойду. Пусть приходят и забирают!

Именно это и произошло. Передача стала гвоздем сезона. Вся страна следила, как полицейские в форме явились на шоу «Под домашним арестом» и уже по-настоящему арестовали Воггла, обвиненного в нападении на человека. Никто даже не успел сообразить, как себя вести. Нашлась только Дервла и, безоговорочно завоевывая симпатии зрителей, стала изображать энергичного и заботливого друга обиженного. Дервла спрыгнула с дивана и назвала Вогглу фамилию своего адвоката.

– Настаивай, чтобы тебе разрешили отыскать его номер в телефонной книге, – сказала она, налегая на ирландский акцент, видимо, решив, что провинциальный говор больше соответствует решительному протесту против насилия над свободой личности. – Если обратишься в справочную, там откажут, потому что звонишь не со своего аппарата. Я эти штучки знаю.

Тут Дэвид тоже опомнился и не пожелал оставаться в стороне – он смело встал между полицейскими и все еще сидящим в углу Вогглом.

– Имейте в виду, – пригрозил он полицейским, – что я запомнил ваши лица и ваши номера. Я актер, у меня профессиональная память. Если что-нибудь случится с мистером Вогглом, вы мне ответите.

Прозвучало потрясающе, и эффект был бы вообще грандиозным, если бы не вмешался старший полицейский, который резонно заметил, что, поскольку арест засняли шесть телекамер, проблема с идентификацией вряд ли возникнет. Затем он повернулся к Вогглу:

– Будьте любезны, сэр, поднимайтесь.

– Я не тронусь с места. Я номер один «Любопытного Тома»! Свободу номеру один!

– Нельзя же его арестовывать только за то, что у него блохи, – заметила Дервла.

– А почему бы и нет? – вмешался Гарри. – Давно пора.

Вперед вышла Келли и положила Вогглу на колени несколько яблок и печений.

– На тот случай, если тебя не покормят.

– Ради бога, Келли, – фыркнул Дэвид. – можно подумать, тебе не наплевать!

– Не забывайте, что он человек! – возмутилась девушка.

– Это еще вопрос, – подал голос из кухни Джаз. Он ставил чайник и старался сохранить эффектную невозмутимость. «Я молодой, талантливый и черный, – говорила его расслабленная поза. – Копы ежедневно ломятся ко мне в дверь». На самом деле его ни разу не арестовывали. Но вид у Джаза был очень убедительный, и его рейтинг резко взмыл вверх.

– Мы будем свидетелями ареста, – твердо заявила Дервла.

– Все, – не очень уверенно добавила Мун.

Хэмиш, раз и навсегда решивший не принимать участия в гонке, придерживался своей тактики. Он считал, что кандидатами на вылет в конечном итоге становятся только выскочки. И теперь удалился прилечь в мужскую спальню.

– Сэр, – снова начал старший полицейский, – мы не знаем вашу фамилию. Нам только известно, что вас называют Вогглом. Но мы располагаем серьезной уликой – фотографией, которая позволяет предположить, что вы именно тот человек, которого разыскивает полиция Линкольншира в связи с нападением на Люси Браннингэн, в то время ей было пятнадцать лет.

Остальные «арестанты» в изумлении застыли.

– Каким нападением? Сексуальным? – не выдержал Гарри.

– Ну и дела! – пробормотал Джаз. – Я думал, Воггл, ты просто грязная мразь, а ты еще и отморозок!

Все отпрянули от скрюченной в углу фигуры. Дервла повернулась и скрылась в женской спальне. Этого Воггл не вынес.