Смертельная белизна

Она провела Робин по широкому дугообразному коридору, который был увеличен вдвое за счет устройства рабочего пространства со свободной планировкой. По правую руку сидели за рабочими столами хорошо одетые молодые люди; высокие окна выходили на квадратный двор, который своими размерами и высокими белыми стенами со множеством окон напоминал Колизей. Это было так не похоже на тесный офис, где Иззи заливала растворимый кофе кипятком из чайника. Здесь кофе готовила суперсовременная капсульная кофемашина. Офисы слева были отделены от дугообразного коридора стеклянными перегородками и дверями. Робин издалека заметила министра культуры, который говорил по телефону, сидя за своим рабочим столом под современным живописным портретом королевы. Резким жестом он приказал сопровождающей провести посетительницу к нему в кабинет, но разговора не прерывал, отчего Робин испытывала определенную неловкость. Из трубки доносился женский голос, визгливый и даже, как показалось Робин с расстояния трех метров, истеричный.

– Я занят, Кинвара! – рявкнул в трубку Чизуэлл. – Да… обсудим это позже. Я занят.

Положив трубку более энергично, чем требовалось, он указал Робин на свободный стул напротив. Ежик жестких седых волос обрамлял министерскую голову колючим нимбом.

– Газеты как с цепи сорвались, – рокотал он. – Это была моя жена. Ей сегодня утром позвонили из «Сан» и спросили, насколько правдивы слухи. Она спросила: «Какие слухи?» – но звонивший не стал уточнять. Явно хотел выудить информацию с наскока.

Он хмуро уставился на Робин, словно в ее внешности, с его точки зрения, чего-то не хватало.

– Сколько вам лет?

– Двадцать семь, – ответила она.

– На вид не скажешь.

Это не тянуло на комплимент.

– Аппаратуру сумели установить?

– К сожалению, нет, – выговорила Робин.

– Где Страйк?

– В Манчестере, опрашивает бывшую жену Джимми Найта.

Чизуэлл негодующе фыркнул и вышел из-за стола. Робин тоже вскочила с места.

– Ладно, возвращайтесь и займитесь этим делом, – сказал Чизуэлл. – Бесплатную медицину и ту включили, – добавил он тем же тоном, направляясь к выходу. – Люди подумают, что мы все тут рехнулись.

– Простите? – в полном недоумении переспросила Робин.

Чизуэлл потянул на себя стеклянную дверь и жестом пригласил Робин первой войти в помещение со свободной планировкой, где элегантные молодые люди трудились вблизи сверкающей кофемашины.

– Да это я про церемонию открытия Олимпиады, – объяснил он, следуя за Робин. – Левацкий бред, черт побери. Мы выиграли две мировые войны, а это никак не отмечено.

– Не говори глупостей, Джаспер, – раздался совсем рядом глубокий мелодичный голос с валлийским акцентом. – Мы регулярно отмечаем военные победы. Но нынешнее мероприятие – иного плана.

Прямо под дверью кабинета стояла Делия Уинн, министр спорта, держа на поводке своего лабрадора бледного окраса. У этой величественной женщины с зачесанными назад с широкого лба седыми волосами пол-лица закрывали непроницаемые для взгляда темные очки. Причиной ее слепоты, как выяснила Робин в результате своих изысканий, была редкая врожденная аномалия, при которой в период внутриутробного развития у плода не формируется ни одно из глазных яблок. Иногда Делия Уинн появлялась с глазными протезами – например, в преддверии фотосессий – и щеголяла массивными, удобными для тактильного восприятия золотыми украшениями, но сегодня на ней было ожерелье из крупных инталий и какое-то небесно-голубое одеяние. Из подготовленных Страйком сведений о членах правительства Робин узнала, что Герайнт каждое утро выкладывает для Делии всю одежду, но, мало понимая в моде, просто комбинирует вещи по цвету. Робин даже растрогалась от таких подробностей.

Чизуэлл не выказал восторга от внезапного появления коллеги; оно и понятно, предположила Робин, если муж этой дамы действительно шантажирует министра культуры. Со своей стороны, Делия не подавала никаких признаков смущения.

– Я подумала, что мы спокойно доедем до Гринвича в одном автомобиле, – сказала она Чизуэллу, а ее лабрадор между тем осторожно обнюхивал край юбки Робин. – Это позволит согласовать наши планы на двенадцатое число. Что ты делаешь, Гвинн?[20]

 – встрепенулась Делия, чувствуя подергивание собачьего поводка.

– Она ко мне принюхивается, – нервно объяснила Робин, поглаживая лабрадора.

– Это моя крестная дочь, э-э-э…

– Венеция, – вставила Робин; Чизуэлл определенно подзабыл это имя.

– Здравствуйте, – сказала Делия, протягивая руку. – Приехали в гости к Джасперу?

– Нет, я здесь на стажировке в офисе по работе с избирателями, – сказала Робин, пожимая теплую, унизанную кольцами руку и видя краем глаза, как Чизуэлл отошел в сторону, чтобы просмотреть документ, поданный молодым человеком, робко переминавшимся с ноги на ногу.

– Венеция, – повторила Делия, не отворачиваясь. Ее красивое лицо, наполовину закрытое непроницаемыми черными очками, слегка нахмурилось. – А фамилия?

– Холл, – ответила Робин.