Смертельно безмолвна (СИ)

- И каково это? – Ариадна останавливается напротив Хэйдана, а он вяло вздергивает подбородок и отступает назад, на что девушка идет вперед. – Каково жить, осознавая, что лучший друг отдал за тебя свою душу? Нравится?

- Нет, – заторможено отвечает Хэрри, на что Ари взрывается хохотом.

- Нет. – Пародирует она. – Что с тобой случилось? Не пора ли взять себя в руки?

- Хватит! – Рявкаю я. – Не трогай его.

- Помолчи, Мэтт, – приказывает Ари, и я послушно затыкаюсь, – мы просто болтаем.

- Ты... ты другая, – лепечет мой брат хриплым голосом.

- Что прости?

- Я знаю, ты хорошая.

- А я знаю, что по твоей вине погибнет много людей. Да-да, ты будешь виноват, не я, и не Дьявол, Хэрри. Именно ты заставил меня пойти на сделку, ты сделал меня такой, и ты не будешь спать по ночам, слыша в голове крики моих жертв снова и снова, снова и снова.

- Ты пугаешь его! – Восклицает Бетани, и уже в следующую секунду Ариадна резко оборачивается, впечатав взгляд в Пэмроу. Брюнетка сглатывает так громко, что даже я это слышу, и сцепляет в замок трясущиеся руки. Сначала я думаю, что Ари вновь пустится в разговоры, расскажет о том, что грызет Бет и мучает. Но ничего подобного не происходит. В коридоре повисает мертвая тишина. Я свожу брови, Бетани застывает, словно статуя, и в это мгновение замирает все, даже мысли. Я осторожно ступаю вперед, надеясь подойти на более близкое расстояние к брату, но затем неожиданно замечаю красные искры, которые вспыхивают на тонких пальцах Монфор. Черт возьми. Внутри все переворачивается. Что у нее на уме? Что она собирается сделать? Я понятия не имею, что происходит, все выходит из-под контроля. Как я могу бороться против Ари? Она же мой друг.

Но я должен, должен что-то предпринять. В карих глазах Бетани проносится горячий ужас, бурлящий и свистящий, словно вскипевший шоколад. Она, может, и хочет отойти на шаг назад или в сторону, но она превращается в безвольную куклу, потерявшую смелость.

- Ари! – Восклицаю я, надвигаясь на девушку со спины. – Прошу, остановись!

Она взмахивает рукой, где уже не просто переливаются искры, а вспыхивает пламя! Трудно сказать, что бы случилось, если бы в следующее мгновение двери актового зала не распахнулись настежь, и толпа подростков не вылилась наружу, будто поток бурной реки. Я чувствую, как узел в животе развязывается, но все равно не могу прийти в себя. Все это похоже на сон, неясный и глупый сон, в котором я почему-то обязан Ариадну не спасти, а остановить. Так не должно было случиться. Это неправильно.

Коридор наполняется голосами. Тишина расщепляется на сотни кусков и полностью растворяется в назойливом шуме. Но я все равно слышу, как трудно дышит Хэрри, и вижу пелену ужаса, застывшую в глазах Бетани Пэмроу.

- Передай привет отцу, – говорит Ари, одарив Бет ледяной ухмылкой.

Она смотрит на меня через плечо. Правда, смотрит мимолетно, едва ощутимо. Потом она удаляется по коридору, сливается с толпой, ну а я не могу перестать наблюдать за ней, потому что в голове никак не укладывается все то, что на меня сегодня вывалилось.

Какого вообще черта случилось? Я касаюсь пальцами затылка, морщусь от боли и на Хэйдана перевожу взгляд вполне растерянный. Я, правда, понятия не имею, как объяснить поведение Ариадны, как попытаться найти нечто хорошее в произошедшем и уцепиться за надежду, будто все разрешится. Я знаю, что Ари отдала душу, но я не понимаю, как это.

- Повезло, – протирая потными ладонями лицо, говорит Бетани, а я поджимаю губы.

Повезло ли? Сомневаюсь.

ГЛАВА 8. РОДИТЕЛИ И ДЕТИ.

Мы выходим из школы, храня гробовое молчание.

Каждое движение кажется заторможенным, каждый звук – искаженным помехами. Я не замечаю, как закидываю назад голову и впиваюсь взглядом в серое небо, распахнув рот от усталости, от желания глотнуть хотя бы немного кислорода. Небо сегодня чужое, меня пробирает до дрожи чувство фальши и обмана, словно это и не то вовсе небо, на которое я пялюсь уже восемнадцатый год. Опускаю подбородок, поправляю ремень рюкзака и резко выдыхаю, будто бы пытаюсь избавиться от мерзкого ощущения в груди и выплюнуть изо рта эту отвратную горечь. Но все остается прежним: и тупое небо, и сдавленное горло.

Неожиданно вдалеке я замечаю Логана Чендлера. Он ржет так громко, что половина школьников следит за ним взглядом. В этом весь Логан – привлечь к себе внимание, и при этом сделать вид, будто он не прилагает ни малейших усилий. Логан вместе с ребятами из команды плетется в сторону старой забегаловки. Это одна из тех идиотских традиций, что чтится из поколения в поколение. Когда-то я тоже ходил с этими отморозками в «Грилз».

Сейчас мне кажется, что лучше продырявить череп о стену.

- Сегодня у Логана вечеринка, – неожиданно говорит Бетани, и я покачиваю головой.

- Отлично.

- Что-то вроде поминок, только с выпивкой и травкой.

- Не верится, что ты часть этого безумия, Бет.

- Кто бы говорил, – девушка сплетает на груди руки, будто защищаясь, и вздергивает подбородок. – Дурацкое клише, Мэтт, будто все спортсмены тупые, а все очкарики умные.

- Не клише, а логическое замечание.