Смертельное пирожное

Габриэлла моргнула, осматриваясь по сторонам, её мысли всё ещё были заняты мысленным продолжением разговора с Альтаном Мерроном. Вроде бы только что она была в мрачной комнате городской управы, но теперь всё вокруг преобразилось в совершенно чужую, но явно аристократическую обстановку. Стены были обшиты тёмным деревом, на полу лежал роскошный изумрудный ковер, а в камине потрескивал огонь, от которого исходило мягкое, приятное тепло. И вместе с ним в воздухе витал едва уловимый запах — смесь табака и перца, непостижимым образом напоминающая ей Баррингтона.

Она глубоко вдохнула и тут же с досадой поняла, что даже воздух здесь словно бы принадлежал ему. Он даже захватил ее легкие. Казалось, его присутствие пропитало всё вокруг — как легкое, но ощутимое давление. Её возмущение нарастало с каждой секундой.

— Баррингтон! — воскликнула она, обводя комнату взглядом, который явно выражал её желание устроить серьёзный разговор с магом, забывшим о правилах приличия. — Что это за выходки? Немедленно верните меня обратно!

Ариан стоял у камина, совершенно невозмутимо. Он медленно повернулся к ней, скрестив руки на груди, как будто встреча в его доме была таким же обыденным событием, как утренняя чашка чая.

— Мне и не приходило в голову спрашивать твоего разрешения, — спокойно ответил он. В его голосе прозвучала такая уверенность, что Габриэлла сразу поняла: её репертуар возмущений здесь не сработает.

Она сузила глаза и скрестила руки, приняв стойку, которая явно говорила, что она так просто не сдастся. Одну ногу она выставила вперёд, словно в позе старинного дуэлянта, решившего напомнить о своих правах.

— С какой стати вы обращаетесь ко мне на «ты»? — ядовито спросила она, намереваясь напомнить ему о дистанции, которой он явно не придерживался.

Баррингтон едва заметно улыбнулся, и в его глазах мелькнула насмешка.

— Ты в моём доме, Габриэлла. И проведёшь здесь ночь, как минимум эту. Как максимум… ну, это мы с тобой обсудим потом. — Он продолжал говорить с той же холодной уверенностью, словно их слова не были наполовину шуткой, наполовину угрозой. — Я не хочу быть с тобой чужими людьми здесь. Молить тебя готов: сложи свое оружие хоть на час. Габриэлла возмущённо выдохнула, её взгляд превратился в некое подобие испепеляющего луча. Она знала, что, сколько бы он ни говорил о её безопасности, за этим явно скрывалось нечто большее.

— Баррингтон, — проговорила она с явным укором, — вы хоть раз задумывались, что такое личное пространство? Или ваши подчинённые тоже приходят сюда без приглашения? Как трогательно, какая, должно быть, дружная у вас команда. Я уже практически начинаю чувствовать себя очередной вашей уликой, которую вы таскаете повсюду, чтобы не потерять.

Он ответил ей лишь небрежным пожатием плеч, явно не считая нужным всерьёз воспринимать её упрёки.

— Габриэлла, твоё личное пространство теперь не более чем пустое понятие. После того, что сказал Меррон, я не могу позволить тебе остаться одной. Опасность рядом, и твой дом теперь не самое безопасное место.

Она хотела бы ответить что-то язвительное, что-нибудь вроде «вы сами опасность», но понимала, что её слова на него никак не повлияют. И всё же она не упустила возможности добавить каплю драматичности.

— Прекрасно! — Она театрально развела руками, с выражением лица, говорившим: «Куда мы катимся?» — Прекрасно. Но предупреждаю: если хоть ещё одна попытка… — она выдержала паузу, многозначительно глядя на него, — непристойного поведения, я тут же уйду. В столице я всю жизнь прожила и, поверьте, не пропаду!

Баррингтон выдержал её взгляд, не отводя глаз. Он словно говорил этим: её выходки не имеют на него ровным счётом никакого воздействия.

— Габриэлла, я обещаю: не трону тебя и пальцем, пока ты сама об этом не попросишь, — проговорил он с усмешкой. — Но ты попросишь, дорогая. Дай мне немного времени, и я договорюсь с твоей женской сутью.

Габриэлла фыркнула, бросив на него взгляд, полный возмущённого сарказма.

— Какой самонадеянный, — пробормотала она, хотя её сердце, к её неудовольствию, почему-то забилось чаще.

Следователь, не упуская момент, шагнул ближе. Его движения были настолько уверенными, что даже расстояние между ними стало ощущаться с пугающей интенсивностью. Он встал перед ней, не нарушая границы, но смотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде отражалась сосредоточенность, от которой было неуютно. Баррингтон держал руки при себе, но одного этого взгляда хватило, чтобы Габриэлла затаила дыхание. В уголках его губ появилась едва уловимая улыбка, как у человека, который знает больше, чем намерен сказать. Не насмешливая, а скорее удовлетворённая, словно он только что выиграл некий молчаливый спор.

И в этот момент в дверном проёме появилась пожилая женщина, явно экономка, в строгом чёрном платье с кружевным воротником. Она оглядела их с безукоризненным спокойствием, в котором, как отметила Габриэлла, было скрыто нечто вроде молчаливого неодобрения за нарушение порядка.

— Мисс Арчибелд, мистер Баррингтон, — проговорила она мягко, — прошу вас к обеду.