Смертельный огонь

Пламя задрожало и поднялось еще выше, пожирая горючее в жаровне, но ничего не показало.

— Повелитель, — прошептал он, не сводя с огня слезящихся глаз, — молю… покажите мне то, что видит Нумеон.

Ответом ему было бесконечное пламя — огненный вал, тянущийся до самых границ сознания.

— Значит, это мое испытание? — вдруг разозлившись, крикнул он теням, как если б там, в задымленном полумраке, стоял сам Вулкан. — Сомневаться, когда другие верят? В этом моя роль?

Никто не отозвался, и Вар’кир закрыл глаза, пока близкое пламя не иссушило их.

— Я не хочу быть слепцом, — тихо проговорил он, растративший весь гнев и полностью опустошенный.

В отчаянии он не заметил, что больше не один. Из теней за ним наблюдал воин в серых доспехах, ставших идеальным камуфляжем.

Не сводя с Вар’кира глаз, Каспиан Хехт медленно вытащил из ножен короткую спату.

Рек’ор Ксафен жалел, что не погиб на Истваане V. Когда предательство раскрылось и к ним полетели бомбы, он оказался заперт в Ургалльской низине вместе с остальными своими братьями.

Восемнадцать боевых рот — почти тысячу эфонионских пирокластов — окружили и расстреляли, они не успели даже открыть ответный огонь. После первого разрушительного залпа от боевого порядка почти ничего не осталось. Ксафен сражался рядом с немногочисленными выжившими из рот других царств Ноктюрна и остатками Гвардии Ворона, которых смяли и вдавили в распадающийся строй наступавших Саламандр.

Он сумел добраться до Ургалльского предгорья, но там уже ждали Гвардейцы Смерти, безжалостно вымуштрованные своими тяжелобронированными командирами отделений и непоколебимые, как Стена Мучеников.

Ему доводилось раньше видеть, как сражается Четырнадцатый. Они были несгибаемыми. Легче было принудить к отступлению тяжелые бронетанковые батальоны Имперской армии. Эфонионские пирокласты оказались в тисках из рельефа, колючей проволоки и плотных рядов Гвардии Смерти.

Саламандры не знали равных в асимметричной тактике, но там, на черном, пропитанном кровью песке, враг имел непреодолимое огненное и позиционное преимущество, и не существовало такой стратегии, такой хитрости, которая могла переломить ситуацию.

Только выживи или умри. Убей или умри. Умри.

Умри.

Умри.

Ксафен оказался под грудой тел. Он кричал от ненависти к предателям, которых считал товарищами, и горя за жестоко убитых братьев. Враги втоптали в землю честь, узы братства, все, ради чего когда-то сражались Легионес Астартес.

В огнемете давно закончилось топливо, и он перешел на боевой нож с бритвенно-острым пилообразным лезвием. Он атаковал так, что барбарская кровь окрасила его броню модели «Марк III», залила вокс-решетку и склеила мягкие сочленения в подмышках и на поножах.

Что-то вспыхнуло, чей-то темный клинок отразил свет медленно чернеющего солнца. Боль обожгла кожу под левым ухом, прошла поперек носа, едва не задев глаз, и завершила путь у правого виска.

Шлем раскололся надвое, а чешуйчатая маска развалилась на куски от яростного удара кукри, который держал офицер в черной от крови руке. Гвардеец Смерти опять поднял оружие для удара, и несколько капель этой еще теплой крови упало Ксафену на щеку.

В шею Гвардейца угодил болтерный снаряд, разломав латный воротник и вырвав большую часть горла. Воин умер, захлебываясь собственной кровью. Ксафен прикончил его, вогнав нож в сердце обеими руками.

Царил хаос, сложенный, как мозаика, из боли и предсмертных мук.

Человечество раньше не знало ничего, что могло сравниться с войной в исполнении легионов. Она разрушала города до основания, заполняла небеса огнем, испаряла океаны и стирала в пыль целые цивилизации. Она уничтожала миры. Но война легионов против легионов была хуже на порядки.

Танки сгорали целыми батальонами, сваленные в кучи, как туши животных. «Контемпторы» ползли на животе, лишившись ног и истекая дымом из обрубков. Гвардеец Ворона попытался взлететь, но был сбит с еще работающим реактивным ранцем, и шестеро легионеров закололи его. Капитана, сжимавшего знамя роты, обезглавило лазерным лучом. Безголовый труп еще несколько секунд стоял, пока «Протей» не похоронил его под собой.

На плотные ряды легионеров жадно опустились облака из кислотных газов и смертельных химических составов, разъедая броню и растворяя плоть.

«Грозовые птицы» пытались добраться до верхних слоев атмосферы, но стаи «Огненных рапторов» разрывали их на куски. Шрапнель падала убийственным дождем. Вместе с ней рухнул тяжелый штурмовик, раздавив взвод «Сикаранцев-Венаторов», пытавшихся провести контратаку. Их сопротивление закончилось, даже не начавшись.

Верных сынов Трона и Императора расчленяли, четвертовали, вырезали, закалывали, свежевали, раздирали, потрошили, сжигали тысячами. На Истваане V вершилась гекатомба немыслимых масштабов, и даже богоподобным созданиям не суждено было избежать палаческого топора — как скоро узнают Железные Руки.

Гордые воины превратились в скот для заклания.

Предсмертные крики и рев орудий слились в одно целое.

Ксафен рухнул на колени. Он больше не выдерживал, и даже его трансчеловеческие силы были на исходе.