Смертельный огонь

Когда он поднял взгляд, на него уже шла фаланга уничтожителей, оставляя за собой искалеченных, истекающих кровью Змиев и Воронов. Некоторых пытали. Поднимали на древках черепа и грудные клетки без плоти в качестве кровавых трофеев.

Глаза обожженных радиацией уничтожителей остановились на Ксафене и остатках его роты. Шатаясь, истекая кровью, он все же поднялся, желая умереть, но умереть стоя, с клинком в руке и проклятиями в адрес гнусных предателей на губах.

Этого не случилось.

Сквозь рев битвы прорвался гул, такой низкий, что Ксафен его чуть не пропустил. Затем раздался мощный взрыв, сбивший Саламандру с ног.

Его омыло жаром, проникавшим даже сквозь груду тел, которыми его завалило. Горячий, воняющий металлом ветер принес из тумана войны крики.

Его вытащили с поля боя, израненного, полумертвого, и занесли в «Грозовую птицу». Ксафен почти ничего не воспринимал, но запомнил, как Гарго сжимал обрубок плеча и как апотекарий из Гвардии Ворона оказывал первую помощь раненому Саламандре, пока его не убили выстрелом в спину из снайперской винтовки. Он безвольно скатился по рампе и исчез в хаосе, когда корабль стал набирать высоту.

Дальнейших событий Ксафен не помнил. Это было его последним четким воспоминанием об Истваане V.

Предательство, свершившееся в тот день, жгло пирокласта даже здесь, на борту «Харибды», в грузовых отсеках.

Ксафен не служил в одном батальоне со своими нынешними товарищами, но знал, что в них ярости не меньше. Они жаждали мести, но после резни только бегали. Побежденные, расколотые, жалкие. Скоро этому придет конец. С Вулканом или без, но Ксафен найдет способ отомстить Гвардии Смерти и всем проклятым предателям, посмевшим поднять оружие на Восемнадцатый.

Они не провели на нижних палубах и получаса, когда голос Задара вырвал Ксафена из мрачных воспоминаний.

— Впереди! — прорычал легионер из-за чешуйчатой повязки, которая закрывала вокс-решетку.

Кур’ак занял разведывательную позицию впереди отряда и медленно, но твердо пошел вперед, держа наготове огнемет, шипевший зажигателем.

— Что ты видел? — коротко спросил Ксафен.

На ретинальном дисплее ничего не было, и он сменил несколько спектральных режимов, пытаясь найти то, что заметил Задар.

— Что-то… — ответил второй пирокласт. — Тень, силуэт.

— Так тень или силуэт?

Задар помотал головой:

— Там точно что-то было.

Ксафен раздраженно заворчал:

— Кур’ак.

Кур’ак сделал пятьдесят шагов в сторону.

— Возвращается с востока! — Он вдруг перешел на тяжелый бег, и топливные баки застучали по армированному шлангу, по которому прометий шел в огнемет.

Четверо Саламандр одновременно развернулись, а Ксафен протиснулся вперед.

Кого бы Задар ни увидел, этот кто-то оказался зажат между Кур’аком сзади и остальными пирокластами спереди.

— Я ничего не вижу, — прошипел Му’гарна, сбавивший шаг, чтобы оглядеть темный коридор.

— Ничего, — подтвердил Бадук, качая головой.

Ксафен раздраженно нахмурился:

— Задар, так ты видел кого-то или нет?

— Я же сказал, там был силуэт.

Грузовая палуба представляла собой лабиринт из тоннелей, узких вентиляционных шахт, отдельных комнат и альковов-складов. Иногда встречались огромные, похожие на ангар залы, где можно было хранить почти полностью собранные корпуса десантных кораблей в качестве источника запасных деталей. В другие помещения можно было влезть, только пригнувшись.

В подобных трущобах нередко скрывались от кураторов смертные, сбежавшие от работы, или неучтенные пассажиры, искавшие убежища. Беглец, затерявшийся служитель — возможно, Задар увидел кого-нибудь из них.

Но Ксафен знал, что это не так. Его инстинкты никогда не подводили. Еще до Истваана V он чувствовал, что-то неладно, и лишь братские узы с воинами, которых он считал союзниками, не дали ему разглядеть правду. Но больше этого не случится.

На периферии зрения что-то мелькнуло. Грязно-белая броня с пятнистыми зелеными наплечниками, угловатый шлем, лицевая пластина с прорезями. Мерзкий запах. Только один возможный вывод.

— Гвардия Смерти здесь! — прорычал Ксафен. — Убить их!

Он хотел мести. Он хотел восстановить свою честь.

Но больше всего он хотел причинить боль сынам Мортариона.

Ксафен выпустил на свободу адское пламя, охватившее весь коридор.

— Предатели будут гореть! — прокричал он силуэту, корчащемуся в порожденном им огне.

И лишь через несколько секунд понял, что кричит не он один.

Опять Задар.

Му’гарна и Бадук держали его за плечи и пытались вырвать из рук огнемет.

— Отпустите меня! — зло крикнул Ксафен, ничего не понимая.

Дым застилал все, и даже линзы шлема не помогали, и только предупреждающая иконка мигала на ретинальном дисплее. Ксафен запоздало отметил, что тактический идентификатор Кур’ака стал оранжевым.

Ранен. Биометрические данные на дисплее говорили, что критично.

И только тогда Ксафен понял, что натворил.

Грязно-белый доспех превратился в почерневший от огня драконий зеленый. Его брат стоял на коленях в этих дымящихся доспехах и даже не мог выразить боль криком из-за оплавившейся дыхательной маски.