Смертельный турнир

– Ох, прости, дочка, я не видела, кто это был. Смотрю, лежит среди бумаг. Это ведь ты Сатьяна Тайсен?

На белом свернутом вдвое прямоугольничке и впрямь крупными печатными буквами было написано мое имя.

Я развернула, прочла… и текст расплылся перед глазами, мир пошатнулся. Записка выскользнула из рук и спланировала на пол.

– Ой, ты что? Нехорошо? – озабоченные возгласы целительницы доносились как сквозь вату.

Сквозь туман в глазах наблюдала, как, всполошившись, она выскакивает из-за стола, усаживает меня на свой стул, хватает за руку, считает пульс. Потом она провела руками вокруг головы, не касаясь. Наконец успокоилась.

– Кажется, все в порядке. Что-то случилось? Проголодалась?

– Нет-нет, – помотала головой, – все хорошо.

Но вставать не торопилась, ноги были ватными, и я не уверена, что смогу идти.

Целительница подняла записку и не удержалась, бросила любопытный взгляд. Я не возражала. Текст был безобидный.

«Завтра ночью в одиннадцать, у тренировочной площадки боевиков. Приходи одна, иначе я не появлюсь. Буду ждать».

И подпись одной буквой – «Х».

И значило это «Х» только одно: Хен – здесь, в академии, и хочет со мной поговорить.

Сначала я не собиралась никому рассказывать о записке, она вызвала слишком сильные эмоции. Я бы предпочла забыть о ней и жить как раньше. Но потом неожиданно поймала себя на том, что уже рассказываю все Лидайе, а ее бирюзово-голубые глаза расширяются – сперва от удивления, а потом от негодования.

– Ты сошла с ума, – наконец сказала она. – Он тебя обманул, предал, украл Хранителя. Принес тебе столько бед, а ты собираешься идти на встречу?

Я опустила глаза. При желании можно было начать оправдываться, я еще окончательно не решила, что пойду; пропажа Хранителя хоть и поколебала немного положение рода, но отец быстро восстановил его, прижав к ногтю всех решивших, что сейчас самое время сместить клан Сантерн с его позиций. Поймали на попытке проникновения еще пару воришек, которые опрометчиво подумали, что коли пробрался один, то удача улыбнется и им; одного, оказавшегося известным грабителем, казнили, второго бросили в тюрьму. Кажется, Вейс лишился невесты – тот клан решил отменить все договоренности, но брат вроде не сильно переживал, брак все равно был исключительно договорным. В общем, немного побурлило, да и затихло. Сейчас только материнские письма с надрывными упреками и просьбами вернуться напоминали о случившемся. Сантерн по-прежнему оставались одним из самых влиятельных боевых кланов.

Может, Хен узнал об этом и решил, что теперь я его прощу?

– И вообще, – продолжала Лидайя возмущенно, – с чего вдруг он явился сейчас? Что еще ему от тебя надо? Может, еще что-нибудь украсть собирается? А ты, Сатьяна, как маленькая. Отнеси записку ректору, пусть возьмут его тепленьким! Хен теперь вне закона вообще-то!

Подруга и себя ругала: что не разглядела раньше, сама толкала меня навстречу «проходимцу». Упреки сыпались градом, не задевая меня. Я молчала, думая о своем.

Хен… Его имя до сих пор отдавалось в груди саднящей и в то же время сладкой, томительной болью. Наш сумбурный разговор напоследок, мой ужас и шок, когда я поняла, что все это время он охотился за талисманом нашего рода, его странное приглашение «Пойдем со мной». И вот теперь он появился снова и вызывает меня на встречу.

Действительно, для чего? Может, хочет уговорить, чтобы я и правда отправилась с ним? Куда, в неизвестность?

Может, пойти к ректору и показать записку, как советовала Лидайя, и впрямь было бы самым верным решением. Может быть. Но я не могла им воспользоваться.

Я хотела увидеть Хена. Одновременно ненавидела его и не могла о нем не думать. Сколько раз он мне снился! В этих снах я проклинала его, осыпала оскорблениями, а он в ответ обнимал меня и молча целовал.

Хен… Интересно, как он провел эти полгода? Хотя бы вспоминал меня? И если да, то как? Как наивную девочку Сатьяну, влюбленную в него до умопомрачения, или как девушку, к которой у него все же были пусть тщательно скрываемые, но настоящие чувства?

– Может, это и не он вообще? С чего ты решила, что это Хеннай? – продолжала подруга. – Почерк ты не узнала. А вдруг Хаунд? Он тоже мог подписаться как «Х». Хотя нет, он же под замком.

Я покачала головой. Хаунд и впрямь сидел взаперти в ожидании разбирательств. И это точно не Висперина: сейчас она не рискнет лезть на рожон. А больше и бояться-то некого: турнир завершился, теперь я никому не интересна.

– Вряд ли кто-нибудь в академии догадывается о наших с Хеном отношениях. Никому и в голову не придет, что он мог бы вернуться и предложить мне встретиться. И что я могла бы согласиться. Только тому, кто все знает… Так что это он, больше некому.

Лидайя укоризненно покачала головой. Шумно вздохнула и категорично заявила:

– Ладно, но я пойду с тобой.

Ночную академию освещала плоская с одного бока, похожая на обмылок луна. В ее свете гребень горы казался спящим драконом.