Смертельными тропами

— Ужасно, — наконец продолжил он, — но старейшины его поддержали. А Фимрун Третий все упорствовал. И тогда брат приказал убить жену гнома, причем на его глазах. Видел бы ты, странник, что с ним стало! До сих пор передо мной стоит это лицо. Воплощение горечи и боли. И он… он согласился, чтобы спасти хотя бы своего ребенка. Король показал нам древнюю шахту. Серебра, что там хранилось, хватило бы и на тысячу гробов. Народ зенолов возликовал, восхваляя имя Мерхема: теперь можно было не только исцелить вождя, но и стать стократ богаче. Я надеялся, что после такой удачи брат отпустит пленников, но Мерхем приказал схватить короля с ребенком и доставить на край ущелья. «Ты слаб, Кархум. Глупая жалость затмила твой разум сильнее крепкого горэля, а сердце сделала мягким, как сгнивший плод Эншибы», — сказал он мне с усмешкой. В его глазах не было ни капли раскаяния, он уже мнил себя будущим вождем. И приказал убить обоих. Иначе, объяснил он, нам не избежать мести гномов. А так снега навсегда сокроют тайну исчезновения короля. Сказав это, Мерхем поднял копье и вонзил его прямо в сердце малыша. Отчаянный крик умирающего сына заставил Фимруна пасть на колени. Он застонал, как раненый зверь, простер руки к небу и воскликнул: «О Дух, пусть сами горы возненавидят белокожих! И да лишится каждый из племени убийц своего чада! Я проклинаю вас, зенолы!»

Рассказ давался Кархуму тяжело. Он все чаще прерывался и все дольше молчал.

— Его горячая молитва была услышана. Буквально за несколько дней трава на наших пастбищах пожухла, плоды на деревьях увяли, ручьи и реки пересохли. Начались болезни, голод. Как и просил гордый гном, Дух Гор покарал нас. Чтобы задобрить его, пещерные шаманы посоветовали бросить в Черное ущелье тринадцать сотен младенцев. Поверь, странник, это было страшное решение. В племени едва смогли набрать такое множество малышей. Увы, среди них оказался и мой сын Гирхам. Я умолял не трогать его, пытался защитить, но зенолы были словно одержимы. Воины вырвали сына из моих рук, а меня ранили и бросили окровавленным умирать на краю пропасти. Там меня подобрал один сердобольный шаман, и я стал его учеником. А мой добрый отец… Из последних сил он приполз к ущелью и бросился вниз. Не захотел жить с таким грузом на душе.

Жесть. Кто бы ни создавал этот мир — он поистине должен обладать больной фантазией. Чувствуя, как в душе закипает злость к высшим силам, которые это допустили, я спросил:

— И начались нападения снежити?

Он кивнул.

— Да. Наши дети превратились в страшных чудовищ. При первой же их атаке Мерхем погиб, как, впрочем, и множество других. Только ветер, нагнавший густые облака, которые скрыли луну, уберег выживших от неминуемой смерти. Зенолы пришли ко мне и просили стать их вождем, но я отказался. Много лет прожил у своего учителя. И поначалу очень сердился на соплеменников за смерть сына, за убийство Фимруна, за уничтожение его народа. Ведь големы, как и предсказывал король, обрушились на тех, кто потревожил запретную шахту. Гномы спрятали своих детей и женщин, а сами бились до конца. До последнего мужчины. Погибли все как один. Теперь на месте их некогда великого города гуляет ветер.

Да, с этим не поспоришь, собственными глазами видел и пустые пещеры, и слезы Верлима.

— С годами злость моя остыла, — продолжал Кархум, — и я стал искать способ избавить зенолов от снежити. Она неуязвима для обычного оружия, Детей Бездны можно убить, лишь разорвав на части. Учитель посвятил меня во многие тайны, я смог войти в то особое состояние, когда посвященным открывается истина. И узрел, что мертвые младенцы безобидны для Горных великанов, они не в силах прокусить их толстую кожу. А значит, те могли бы защитить моих соплеменников. Но ты сам видел, эти ребята глуповаты, кроме того, не любят договариваться. Пришлось воздействовать хитростью.

Кархум усмехнулся, в его глазах мелькнули задорные искорки.

— В стойбище Горных великанов растет Эншиба, Древо Жизни, святыня, без которой они представить себя не могут. Я наслал на нее мор, и она начала увядать. Тогда я пустил слух, что могу ее исцелить, и великаны сами пришли ко мне. В обмен за спасение дерева я потребовал защиты от снежити для зенолов. Они согласились. С тех пор каждую луну я насылаю на дерево мор, а потом прилетаю туда на Ламусе, провожу ритуал и излечиваю его.

Я улыбнулся и почти физически почувствовал, как напряжение в пещере стало спадать. Мне положительно нравился этот старый хитрован.

— Но зачем тебе зелье из крови вампира, шаман?

Лицо его снова помрачнело, глаза потеряли прежний блеск и уставились куда–то в пустоту.

— Все эти годы я мечтал вернуть своего сына. И однажды мне открылось, что для возвращения Гирхама в мир живых нужно зелье обращения, я отыскал его рецепт в старых свитках. Вот для чего нужна мне кровь твоей подруги.

— Ты хочешь с ее помощью воскресить мальчишку…