Смертницы

Внутри пахнет древесным углем и сырой шерстью. Наш водитель не зажигает света, но ведет нас по темной комнате уверенно, как будто ориентируется вслепую.

– Когда я уезжаю на несколько дней, здесь становится не очень уютно. – Он чиркает спичкой, и я вижу, что он стоит на коленях возле очага. Там уже сложены поленья, и вскоре разгорается пламя. В отблеске огня лицо мужчины кажется еще более худым и мрачным. Когда-то, думаю я, это лицо наверняка было красивым, но сейчас глаза ввалились, а челюсть заросла темной щетиной.

Огонь разгорается ярче, и теперь можно разглядеть комнату. Она маленькая и кажется еще более тесной из-за того, что завалена кипами газет и журналов, стены в ней оклеены многочисленными вырезками из прессы. Они напоминают пожелтевшую шелуху, и я представляю себе, как день за днем, месяц за месяцем он сидит в этой хижине, лихорадочно вырезая статьи, значение которых понятно только ему одному. Я смотрю на зарешеченные окна и вспоминаю три замка на входной двери. И думаю: это жилище напуганного человека.

Он подходит к шкафу и открывает замок. Я с удивлением смотрю на десяток ружей, что стоят в нем. Он достает одно из них и снова запирает шкаф. При виде ружья в его руках я невольно пячусь назад.

– Все нормально. Не надо бояться, – говорит он, глядя на мое перепуганное лицо. – Просто сегодня вечером лучше держать ружье под рукой.

Мы слышим звонок, напоминающий удар колокола.

Мужчина резко вскидывает голову. С ружьем в руках он подходит к окну и смотрит в лес.

– Что-то потревожило сенсор, – объясняет он. – Может быть, зверь. А может… – Он долго глядит в окно, не опуская ружье. Я вспоминаю тех двоих на заправке, что смотрели нам вслед. И записывали номера машины. Сейчас они уже, должно быть, знают имя владельца. И наверняка знают, где он живет.

Мужчина подходит к поленнице, достает свежее полено и бросает его в огонь. Потом устраивается в кресле-качалке и смотрит на нас, положив ружье на колени. Потрескивают дрова, искорки пляшут в очаге.

– Меня зовут Джо, – объявляет он. – А теперь вы представьтесь.

Я смотрю на Алену. Мы обе молчим. Хотя этот человек спас нам жизнь, мы все еще боимся его.

– Послушайте, вы сделали выбор. Сели в мою машину. – Его кресло поскрипывает, раскачиваясь на деревянном полу. – Поздно трусить, милые дамы. Жребий брошен.

Проснувшись, я вижу, что за окном еще темно, а огонь догорел. Последнее, что мне запомнилось, перед тем как я провалилась в сон, – это тихие голоса Алены и Джо. Сейчас я вижу Алену, которая спит рядом со мной на вязаном пледике. Я все еще сердита на нее и не простила тех слов, что она мне сказала. Несколько часов сна помогли мне осознать очевидное. Мы не можем оставаться вместе навеки.

Скрип кресла привлек мое внимание; я вижу, как поблескивает ружье Джо, и чувствую, что он смотрит на меня. Наверное, он уже давно наблюдает за нами.

– Разбуди ее, – командует он. – Нам нужно ехать.

– Зачем?

– Они здесь. Следят за домом.

– Что? – Я вскакиваю и с бьющимся сердцем подхожу к окну. Но вижу только темный лес. Потом я вдруг понимаю, что звезды тускнеют, а это значит, что скоро рассвет.

– Я думаю, они караулят нас на дороге. Поскольку они еще не миновали вторую линию детекторов, – объясняет он. – Но нам нужно уходить сейчас, пока не рассвело. – Джо встает, идет к шкафу и достает рюкзак. Его содержимое издает металлический звон. – Алена, – зовет он девушку и подталкивает ее носком ботинка. Она вздрагивает и смотрит на него. – Пора ехать, – говорит он. – Если хочешь остаться в живых.

Он ведет нас не к двери. Джо поднимает половицы, выпуская из подпола запах сырой земли. Он спускает в яму лестницу и обращается к нам:

– Прошу вас!

Я передаю ему Мамашину сумку и спускаюсь вниз. Свет от его фонарика выхватывает ящики, расставленные вдоль каменных стен.

– Во Вьетнаме некоторые рыли такие же туннели под домами, – заявляет он, увлекая нас по узкому проходу. – Главным образом для хранения еды. Но иногда они спасали им жизнь. – Он останавливается, отпирает навесной замок и выключает фонарик. Затем поднимает деревянную крышку люка.

Мы выбираемся из туннеля и оказываемся в лесу. Деревья обступают нас со всех сторон, прикрывая от чужих глаз. Мы идем молча, не осмеливаемся произнести ни звука. И опять я слепо повинуюсь чужой воле – как всегда, рядовой солдат, а не генерал. Но на этот раз я доверяю тому, кто ведет меня. Джо двигается бесшумно, уверенной походкой человека, в точности знающего, что он делает. Я следую за ним и, когда светает, замечаю, что он прихрамывает. Он чуть подволакивает левую ногу, и в какой-то момент, когда он оглядывается, я даже замечаю на его лице гримасу боли. Но все равно он продолжает идти.

Наконец за деревьями показывается заброшенная ферма. Подойдя ближе, мы понимаем, что там никто не живет. Стекла в окнах разбиты, крыша провалилась. Но Джо не заходит в дом; он направляется к сараю, который, судя по виду, того и гляди рухнет. Он отпирает замок и распахивает дверь.

В сарае стоит автомобиль.