Смертный бессмертный

– Но, милая моя Ида, кому нужна роскошь? Как счастливы мы в этой мирной долине! Не завидуем ни князьям, ни герцогам с их дворцами и обширными землями. Скажи, дорогая Ида, смогла бы ты терпеть придворные церемонии и гордость царственных особ? Как по мне, даже диадема герцогини стала бы дурной заменой твоему венку из стыдливо краснеющих роз.

– Как мило, добрый мой муж! – смеясь, отвечала Ида. – Но, знаешь, говорят, в душе любая женщина без ума от роскоши и не в силах ее отвергнуть. А ты хочешь, чтобы твоя жена, хрупкое смертное создание, совершала подвиги отречения от мира? Мне думается, – продолжала она, приняв комически-высокомерный вид, – что из меня вышла бы примерная герцогиня, и свою диадему я носила бы с несравненным достоинством. Кстати, Вальтер, мне сейчас вспомнился день, когда ты, истинно галантный рыцарь, пообещал поднести мне любой дар, какой я только пожелаю. Что ж, преклонив колени, смиренно молю тебя: если знаешь такое заклятие или волшебную хитрость, что поможет мне сделаться княгиней или герцогиней, пусть только на один день – испытай на мне свое искусство: посмотрим и проверим, смогу ли я с достоинством принимать такие почести. Смелее, сэр рыцарь, это совсем нетрудно: всего-навсего прибегнуть к помощи фей или еще какого-нибудь лесного народца! Отвечай же, мой рыцарственный муж, ибо твоя безутешная жена не встанет с колен, пока ее просьба не будет услышана.

– Ты, Ида, задала мне трудную задачу, – отвечал Вальтер. – Боюсь, над ее исполнением я буду ломать голову, пока не лишусь рассудка. Впрочем… – продолжил он, загадочно улыбаясь, – дай-ка подумать… вот оно! Иди сюда, любовь моя, вот твой трон, – с этими словами он усадил ее на пригорок, густо заросший душистым чабрецом и нежными колокольчиками. – Такому благоуханию позавидуют и короли! А вы, благородный сэр, – обратился он к Буркхардту, – встаньте по правую руку от ее светлости: вы будете ее главным советником. Вокруг придворные: взгляните на тот высокий дуб – это герольд вашей светлости, а вон те стройные рябины – ваши верные пажи.

– Не слишком-то вы стараетесь выполнить свое обещание, сэр фигляр! – с притворным недовольством заметила Ида.

– Имейте терпение, прекрасная дама, – со смехом отвечал Вальтер. – Сейчас я пробужу от сна войско вашей светлости!

И, сняв с пояса серебряный рог, он протрубил мелодичную «побудку». Едва он отнял инструмент от уст, на зов его звучно откликнулась труба; и, не успели стихнуть последние ноты – из самой гущи леса, словно деревья, волшебством обращенные в людей, выступил отряд всадников, а за ним корпус пеших лучников. Только они вышли из леса, как следом за ними явилось множество крестьян и крестьянок в праздничных нарядах; вместе со всадниками и лучниками стремительно и в живописном порядке выстроились они перед потрясенной Идой, едва не рухнувшей со своего трона на руки мужу. Вдруг они разделились, и вперед вышли двенадцать пажей в богато расшитых камзолах. За ними следовали шесть юных дев, фигурам и чертам которых позавидовали бы Грации; они несли на вышитых подушках две диадемы. Завершал эту процессию, опираясь на аббатский посох, достопочтенный настоятель монастыря Святого Ансельма: с белой бородой почти до пояса, с лицом, сияющим добротой, и живым взглядом, говорящим, что и после семидесяти прожитых лет душа его остается молода, он показался Иде существом из иного мира. Девушки подошли ближе и, преклонив колени перед Вальтером и его женой, преподнесли им диадемы.

Ида, едва дыша от удивления, только и смогла вымолвить:

– Милый, милый мой Вальтер, откуда все это… что… как… что это может значить?!

– Что это значит? Любовь моя, – отвечал ее муж, – ты ведь просила, чтобы я сделал тебя герцогиней! Когда дама приказывает, рыцарю остается лишь повиноваться. Так что приветствую вас, герцогиня Церингенская!

И множество голосов подхватило разом:

– Да здравствуют герцог и герцогиня Церингенские!

Несколько мгновений Вальтер наслаждался неописуемым изумлением Иды, вовсе потерявшей дар речи, и не столь приметным, но, пожалуй, столь же сильным удивлением Буркхардта – а потом заговорил: