Смертный приговор

– Уже ребенком я ощущал в себе этот недобрый жар, огонь, который сжигал меня изнутри и каждую ночь заново убивал во мне все хорошее. Я знал, что злой еще до того, как впервые услышал понятие Зло.

– С чего все началось?

– С моей кошки. Мне всегда нравилось мучить животных. Видеть глаза кошки, которая знает, что она полностью в моей власти и только от меня зависит, переживет ли она следующие часы или нет. Любая, даже самая маленькая, тварь хочет жить. Наиболее завораживающий момент – это когда животное понимает, что надежды больше нет. По его взгляду я вижу, что оно перестало бороться за жизнь и только ждет избавления. Мольба в его глазах для меня как хмель. Я наслаждаюсь им и научился его оттягивать.

– Каким образом?

– Самое большое удовлетворение я получаю, когда дарю зверьку надежду и позволяю ему воспрять в моих руках. По его взгляду я вижу – он благодарен мне за то, что мучения прекратились. Это момент, когда я уничтожаю вновь зародившееся желание жизни. Новое отчаяние во взгляде, такое мощное, неповторимое и полное непонимания – единственная причина для меня жить дальше.

– И по сей день?

– Я не знаю. Прошло столько времени с тех пор, как у меня в детстве было домашнее животное. Большинство рано умерли.

– Почему позже вы переключились на детей? Потому что они могут лучше и интенсивнее выразить свои эмоции?

– Я не понимаю, к чему вы клоните?

– Неужели? Звери могут скулить и кричать, но не плакать, умолять и просить сохранить им жизнь. Они не могут ползать на коленях по полу… к тому же на спине десятилетней девочки проще сделать татуировку.

– Это верно.

– Вы потому очарованы видением Данте, что все еще ощущаете в себе этот злой жар?

– Меня завораживает тонкая грань между жизнью и смертью.

– Почему именно татуировки?

– А почему нет? Скажите мне! Вы ведь психолог.

– Вероятно, вы хотите «зафиксировать» этот переход к смерти и сохранить его для будущих поколений.

– Не для будущих поколений.

– Себе на память? Вы поэтому законсервировали татуировки и поместили их в рамы? Чтобы зрительно сохранить момент мучения и вызывать его в памяти в любое время?

– Возможно, я об этом не думал.

– А еще вас возбуждала возможность объединить жертву и мучение, слить их воедино – для этого вы увековечивали процесс умирания на коже.

– Я не понимаю, куда вы клоните.

– Это же очевидно. Вы использовали татуировки, чтобы документировать процесс умирания и одновременно, с каждым прикосновением иглы, приближать момент смерти… пока вы не достигнете пика наслаждения.

– А он бы наступил?