Смертный приговор

– В начале моей карьеры он разделал меня в пух и прах в зале суда. Я многому у него научилась. Воннегут был известен тем, что выигрывал даже безнадежные дела. Но пять лет назад он покончил с собой. Ранним утром спрыгнул с моста под товарный поезд в Майдлинге[28].

– Это ужасно… Мне очень жаль. Но тогда он не мог быть связан с актуальной серией убийств, – заключила Сабина.

– Как и тогдашний прокурор, – добавила Мелани. – Он умер семь лет назад от рака.

Сабина взглянула на Хаузера, который как раз изучал список присяжных, но одним ухом прислушивался к их разговору.

– У нас уже давно нет процессов с судом присяжных, – сказала Сабина. – По какому принципу в Австрии выбираются эти люди?

– Все относительно просто. – Мелани заправила длинные волосы за ухо. – Присяжные самые обычные люди из разных слоев населения без какого-либо опыта в правовой сфере. Они следят за процессом и решают, виновен или невиновен обвиняемый. Для этого не нужен единогласный результат, а простое большинство. – Она пристально посмотрела на Сабину, словно хотела понять ее мотив. – Почему вас интересуют эти убийства?

– Я хочу их раскрыть.

– Ну, конечно. – Мелани махнула рукой. – Существуют десятки нераскрытых убийств. – Она подвинулась ближе. – Почему именно эти?

Сабина рассказала об Эрике Дорфере, Мартене Снейдере, их совместной работе в Нюрнберге, а потом о своем увольнении и исчезновении Снейдера.

Мелани медленно кивала.

– Понимаю, вы просто не можете иначе; вы обязаны попытаться пролить свет на это дело. Хорошо, я постараюсь вам помочь. – Она встала и взяла документы, которые Хаузер уже просмотрел. – Что думаете?

Хаузер снял пиджак и закатал рукава рубашки.

– Дело стало настолько сложным, что одним нам уже не справиться. Мы должны официально сотрудничать с БКА в Висбадене.

– Будь это быстрый и небюрократический процесс, я бы с вами согласилась, – сказала Мелани. – Но у нас нет времени на всю эту административную волокиту. В одного следователя стреляли, другой пропал, несколько убийц все еще на свободе, а мы даже не знаем мотива таинственного заказчика, который стоит за всем этим.

Следующие два часа они сидели, погрузившись в материалы. Мелани записывала что-то в ноутбуке, а Хаузер время от времени проверял на своем компьютере информацию в международных базах данных. В какой-то момент Сабина услышала, как подъехала машина, а через час почувствовала запах лазаньи, который тянулся по дому.

Когда в желудке у нее уже нестерпимо урчало, в гостиную вошел мужчина лет пятидесяти, в очках и с умным взглядом.

– Еда готова.

У мужчины были седые виски. Сабина узнала его голос, они общались по телефону. Герхард Дитц перешагнул через документы и протянул Сабине руку.

– Полагаю, вы и есть следователь из Германии.

– А вы журналист, – ответила Сабина.

– Да, и как продвигается дело?

– Все оказалось сложнее, чем ожидалось, – ответила Мелани.

Пока они ели лазанью, Хаузер прохаживался по берегу озера и разговаривал с кем-то по телефону. После обеда Герхард Дитц ушел с Шейлой на прогулку. Мелани и Сабина убирали посуду в посудомоечную машину, когда к ним на кухню вошел Хаузер.

Мелани бросила кухонное полотенце в раковину.

– Вы действительно не голодны?

– Нет, спасибо. – Он сел и положил телефон перед собой на стол. – У меня только что был интересный разговор с психологом. Сегодня во время сеанса терапии Клара впервые упомянула других девочек.

Мелани тут же выпрямилась.

– И что она сказала?

– К сожалению, нам пока мало что известно. Психолог считает, что работать нужно очень осторожно, – вздохнул Хаузер. – Итак, у нас есть два следа, которые мы можем проверить в настоящий момент. Во-первых, Томас Вандер – где он находится и как он связан с серией убийств? Во-вторых, доктор Михаэль Лазло – кто им манипулировал?

Мелани присела к нему.

– Я тоже так считаю. Что вы выяснили о Вандере?

– После оправдания десять лет назад он уехал в Германию и устроился на работу в садовом хозяйстве во Франкфурте. Там он убил еще троих детей и закопал их тела в своей оранжерее.

У Сабины внутри все сжалось. Значит, Вандер все-таки был виновен.

– После первого убийства того мальчика Беньямина в Вене, – продолжил Хаузер, – он, видимо, вошел во вкус.

– Мы должны выяснить, где он сейчас, – пробормотала Сабина. – Он знает ответы.

– Его схватили пять лет назад.

– Пять лет назад? – повторила Сабина. – Разве вы не говорили, что его защитник Воннегут покончил с собой пять лет назад?

Хаузер кивнул.

– Возможно, Воннегут узнал о следующих убийствах, которые совершил его бывший клиент, и поэтому наложил на себя руки. Как бы там ни было, Томас Вандер уже пять лет за решеткой, сидит в тюрьме строгого режима в Вайтерштадте.

– Там же, где и Белок.

– Верно, – подтвердил Хаузер, который уже ознакомился со всеми делами. – Откуда он не выходит. Поэтому никак не может стоять за этими убийствами. Что наталкивает меня на следующий вопрос: что связывает Вандера, присяжных и актуальную серию убийств?