Смертный приговор

— Откуда явился, сержант? — спросила Матвеева, опустив пистолет. — Из какой будешь армии?

— Не из какой... — Сержант не проявлял враждебных намерений и соглашался вроде бы на контакт. — Из одной армии ушел, к другой не прибился.

— Дезертир, значит? — уточнила Матвеева.

— Пусть так. Мне все равно, под какой кличкой ходить.

— Трус? Или прикидываешься?

— Послушай, хоть ты и баба, могу не посчитаться и по морде съездить. Кто такая, чтоб с молдаванина допрос снимать?

— Я Матвеева. Может, слыхал?

— Не доводилось.

— Ты с неба свалился, сержант? — вмешалась Илона. — Матвееву Нину Ивановну все знают. О женском движении Приднестровья много раз в газетах писали.

— Дезертиры политикой не интересуются, — заметила, усмехнувшись, Матвеева, обиженная самим фактом, что кто-то о ней слыхом не слыхивал.

— Извиняйте, Нина Ивановна, — сказал сержант с плохо скрытой иронией. — Я, понимаете, шофер, мое дело — баранку крутить. А стрелять я не любитель, тем более в безоружных.

— Это нам подходит. Как звать?

— Янош Чепрага, из-под Кишинева.

— Вот что, Чепрага, — распорядилась Матвеева, — отдай автомат и пошли с нами.

— С вами я, пожалуй, пойду, — улыбнулся Чепрага, — а насчет автомата не горячись.

— Черт с тобой, — махнула рукой Матвеева. — Только не балуй, поставь на предохранитель...

Они пересекли школьный двор, пробежали несколько переулков и вышли к центральной площади, на которой стояло здание горисполкома. Прежде ухоженное, свежеокрашенное, сейчас оно выглядело ужасно. На всех пяти этажах в окнах не было стекол. Проем входных дверей прикрывали полурас-щепленные доски. Стены сверху донизу были испещрены пулевыми отметинами.

— Мама родная, — ахнула Илона, разглядывая горисполком расширенными от ужаса глазами. — Что здесь произошло?

— Штурм был, — пояснил Чепрага. — Атаковали несколько раз, но без особого результата. Над крышей пока что флаг Приднестровской республики.

— Нам нужно туда, — решительно сказала Матвеева.

— Зачем жизнью рисковать? — спросил Чепрага, разглядывая стоявшие напротив дома.

— Прежде всего, чтобы быть среди своих. Во-вторых, там штаб, куда стекается вся информация.

— Лично я ни за какую информацию платить головой не желаю, — ответил Чепрага. — Площадь насквозь простреливается.

Матвеева смерила его уничтожающим взглядом и холодно отчеканила:

— От мужиков никакого проку, они только обуза. Я пойду сама!

— И я, — подхватила Илона.

Вот же бабы проклятущие. Сами лезут под пули и его подталкивают.

— Стоять! — зашипел Чепрага, схватив Илону за руку. — Надо ж было мне с вами, дурищами, связаться!

— Не смей обзывать, — возмутилась девушка.

— Заткнись! Меня слушать! Командовать буду я, — заявил Чепрага. — Бегу первым. Вон до той елки, третьей от края. Залегаю. Пока не махну рукой, вы — ни с места, а как сигнал дам — пулей вперед. И зигзагом, зигзагом...

— Понятно, — кивнула Матвеева. — Ты в Афгане воевал?

— Не имеет значения, — отмахнулся Чепрага. — Я пошел.

Сержант напружинился, подобрался и ринулся вперед. Он мчался стремительно, пригибаясь и петляя, — так научила его война. Пули вспороли асфальт позади, когда старшина всей тяжестью могучего тела рухнул под ель. Толстенный ствол и густая хвоя защищали надежно, но Чепрага не дал себе расслабиться. Выбрав позицию поудобней, вскинул автомат. Успел засечь окна в здании напротив, блеснувшие вспышками выстрела, и дал по ним несколько очередей. Тут же взмахнул рукой, подавая женщинам сигнал.

Надо отдать им должное, бежали бабоньки споро, выделывая кренделя, подпрыгивая, виляя из стороны в сторону, а Чепрага стрелял по окнам короткими очередями, прикрывая, спасая, защищая. Кого, он и сам не знал. Может, Агнешку?..

— Спасибо тебе, парень, — тяжело отдуваясь, сказала Матвеева, когда все трое оказались в пустом вестибюле горсовета. — Кабы не ты, могли бы не добраться. Что делать будешь теперь?

— Ну и хитрая ты баба, Нина Ивановна, — невесело улыбнулся Янош. — Назад у меня пути нет, боеприпасы на исходе. Но есть одно непременное условие...

— Говори прямо, — потребовала Матвеева.

— Прямее некуда. Пусть меня ваши дезертиром не обзывают и в диверсанты не записывают, а то я за себя поручиться не смогу.

— Гордец, однако, — сказала Матвеева. — Все мужики много о себе понимают. Но ты мое расположение делом заслужил. Идем, поручусь за сержанта Чепрагу перед председателем горсовета. Лично поручусь!

11

Город горел. Полыхали многоэтажки, массивные заводские корпуса, магазины, больницы, школы. Сидя в машине, стоящей в укрытии, Михаил с содроганием наблюдал за ужасающей картиной. Такое варварство невозможно было осмыслить. Настоящий фашизм!..

Вдоль тротуаров валялись трупы. Их некому было убирать. Выход из дома грозил пулей. К пулеметным очередям, прошивающим улицы, прибавился огонь снайперов, засевших на верхних этажах зданий. Ими был застрелен пацаненок, перебегавший улицу с булкой хлеба в руках. Парнишка упал у дверей дома, попытался встать и был добит вторым выстрелом...