Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

Поскольку этот документ носил совершенно секретный характер и предназначался для ознакомления очень узкого круга лиц, то подписавшие его члены ПБ не стали скрывать слабости новой власти. Такие, как отсутствие опоры на местах, нежелание вести диалог с духовенством и вождями оппозиционных племен. Правда, отметив, что НДПА еще не превратилась в массовую политическую организацию, авторы записки опять сделали реверанс в сторону классовых позиций: «передовые рабочие и беднейшее крестьянство в ее состав вовлекаются очень медленно». Партия продолжает оставаться не только малочисленной, но и серьезно ослабленной в результате борьбы между группировками «хальк» и «парчам». В документе отмечалось, что многие видные парчамисты были либо уничтожены физически, либо отстранены от партийной работы, изгнаны из армии и госаппарата, а некоторые оказались за границей на положении политэмигрантов.

Теме перегибов и репрессий в записке было отведено самое большое место. «Многие командиры, видя, что их коллеги арестовываются и исчезают, испытывают чувство неуверенности, опасаются арестов. Это подтвердили и события в Герате, где не только значительная часть населения, но и отдельные армейские подразделения по инициативе их командиров оказались на стороне мятежников».

Авторы документа с досадой констатировали при этом, что они неоднократно обращали внимание лидеров ДРА на ошибки и перегибы, однако афганские руководители, «проявляя недостаточную политическую гибкость и отсутствие опыта, далеко не всегда и не во всем учитывали эти советы».

А далее — внимание! — содержался наиболее важный тезис этого документа, касающийся просьб ввести в страну советские войска. «Наше решение воздержаться от… переброски в Герат советских воинских частей было совершенно правильным, — подчеркивалось в записке. — Этой линии следует придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений в Афганистане, исключать возможность которых не приходится».

В числе первоочередных мер по стабилизации внутреннего положения в ДРА предлагались, в частности, следующие.

Повышение боеспособности афганской армии и эффективности органов безопасности, в том числе дополнительные поставки вооружений и техники.

Оперативное решение вопросов, связанных с оказанием экономической помощи Афганистану, «особенно такой, которая содействовала бы быстрейшему укреплению политических позиций революционно-демократического режима».

Расширение политической базы революции. «Следует внушать руководителям ДРА мысль о важности последовательного осуществления намеченных социально-экономических преобразований, в том числе земельной реформы, действуя здесь продуманно, без забегания вперед и перегибов… До сознания крестьян, например, должно быть доведено, что они получают землю именно благодаря Апрельской революции и что они ее потеряют, если не защитят народно-революционную власть».

Укрепление единства руководства и сплоченности рядов партии наряду с ее численным ростом.

Работа среди мусульманского духовенства, «добиваясь его расслоения и подрыва влияния реакционных мусульманских лидеров в массах».

Строгое соблюдение определенного правопорядка, основанного на революционной законности. Необходимость более взвешенного подхода к применению репрессивных мер.

Принятие мер против вмешательства во внутренние дела Афганистана со стороны других стран.

12 апреля на заседании политбюро эта записка была рассмотрена, изложенные в ней соображения признаны разумными.

Но афганские вожди, словно дети малые, продолжали бомбить Кремль просьбами о непосредственном участии советских военнослужащих в боевых действиях против мятежников. В начале апреля Амин высказал такое пожелание на встрече с начальником главного политуправления генералом армии Епишевым, направленным в Кабул во главе военной делегации. Причем это был не единственный момент в переговорах, удививший Епишева. Вернувшись в Москву, он докладывал в ЦК КПСС: «Настороженность в ходе конфиденциальной беседы с товарищем Х. Амином вызвало не только его желание получить поддержку советских военных специалистов. По его словам, руководители ДРА имеют в Пакистане своих друзей, которые ведут работу по подрыву его государственного устройства, и что они рассчитывают на интернациональную помощь со стороны афганской армии. В связи с этим Х. Амин выразил пожелание, чтобы соответствующим образом были сориентированы и советские военные советники. На этот счет Амину было заявлено, что подобных советов нашим военным специалистам мы дать не можем. Идея выхода к морю не дает покоя афганским руководителям».

Начальник Главпура был в шоке от своей поездки в Афганистан. Ведь еще и месяца не прошло с тех пор, как Тараки в Москве получил все исчерпывающие установки относительно советского участия в афганских делах, причем лично от Леонида Ильича Брежнева. И опять — все те же песни…