Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

Как бы там ни было, а наш Василий Степанович продолжал свою деятельность на вверенном ему направлении. Он консультировал по международным проблемам Амина, оставившего за собой пост министра иностранных дел. Проводя линию ЦК КПСС, без конца убеждал афганских руководителей в необходимости немедленно прекратить всякие внутрипартийные дрязги и заняться расширением социальной базы революции. Призывал их простить парчамистов и вернуть им должности в партийно-государственном аппарате. Помогал Досту налаживать всю работу МИД.

Как настоящий дипломат, Сафрончук умело сохранял добрые отношения со всеми. Регулярно, не реже одного раза в неделю, встречаясь с Амином, он вначале попал под обаяние этого энергичного и делового человека, но очень скоро убедился в том, что премьер-министр не так прост, а его убеждения (или имитация убеждений) чрезвычайно опасны. Однако советник-посланник, хотя и вступал в споры с Амином, но никогда не переходил черты, оставляя последнее слово за афганским руководителем. Так, однажды они заговорили по поводу оценок афганской революции, данной в статье заместителя заведующего международным отделом ЦК Р.А Ульяновского, опубликованной в журнале «Коммунист». Ульяновский причислял ДРА к национально-демократическим государствам — таким, как Лаос, Бирма, Эфиопия, Йеменская демократическая республика. Амин с этим не соглашался:

— Нас необходимо относить к странам, где происходит переход к социализму, минуя стадию развитого капитализма. Таким, как Вьетнам, Северная Корея, Куба.

— Не выдаете ли вы желаемое за действительное? — поинтересовался советник-посланник.

— Конечно, нет! — твердо ответил Амин. — Как вы можете ставить Афганистан на одну доску с Эфиопией, если там авангардная партия начала создаваться лишь после захвата власти, а наша марксистско-ленинская партия появилась четырнадцать лет назад?

— Но вот вы всюду провозглашаете ведущую роль рабочего класса, — продолжал Сафрончук. — Даже своих гостей в кабульском аэропорту встречаете лозунгом: «Добро пожаловать в столицу страны победившего пролетариата!» А когда в марте во время гератского мятежа мы посоветовали вам поднимать против контрреволюции рабочий класс, вы ответили, что рабочих мало и они в основном не очень сознательны.

— Во время революции роль рабочего класса у нас выполнила армия, это так. Но с развитием революционных процессов мы все больше опираемся на пролетариат и беднейшее крестьянство, — нашелся Амин. — Мы хорошо усвоили учение Ленина и знаем, что к нему надо относиться творчески. Это не догма. Вы сами увидите, как мы с помощью Советского Союза быстро пройдем путь от феодализма к социализму. Это будет наш вклад в развитие марксистско-ленинской теории.

Со временем Сафрончук понял, что, называя себя вторым после Тараки идеологом в партии, Амин на самом деле — человек поверхностных знаний, любитель хлестких цитат и звонких лозунгов. В Афганистане, где грамотных было мало, он легко сходил за крупного теоретика.

Получив в июне из Москвы очередную директиву, где выражалось беспокойство по поводу ситуации в Афганистане и содержались рекомендации афганскому руководству, Пузанов и Сафрончук снова встретились с Тараки и Амином. Те довольно спокойно выслушали уже привычный для них набор советов («соблюдайте коллегиальность в руководстве, займитесь созданием стройной и эффективной системы местных органов власти, не нарушайте законность, не допускайте массовых репрессий, привлекайте на свою сторону религиозных авторитетов»), однако, когда речь зашла о том, что надо расширять социальную опору нового режима, объединять все здоровые силы, Амин в резкой форме обратился к советским товарищам:

— Сейчас вы опять будете говорить о том, что нам необходимо создать какой-то Национальный отечественный фронт. А я категорически не согласен с этим. Наша партия — это и есть национальный фронт. Мы ни с кем не станем делить политическую власть. Во-первых, потому, что именно мы и никто другой совершили великую революцию. Никто нам не помогал в этой борьбе. Во-вторых, мы и только мы отражаем коренные интересы всех слоев афганского общества. Никаких других организаций, кроме НДПа, у нас не может быть.

Пузанов, как обычно, отмалчивался. Сафрончук с добродушной улыбкой на лице пытался спорить:

— Поймите, речь идет не о формальной организации, а о политическом сплочении всех демократических и прогрессивных сил — разве это не актуальная идея для сегодняшнего Афганистана?

— Нам не с кем объединяться, — опять напористо возразил ему Амин. — В Афганистане не было прежде и нет сейчас других политических партий и организаций, которые бы служили делу прогресса и социализма. Вот вы, товарищ Сафрон-чук, новый человек здесь, а когда обживетесь, осмотритесь, то вам станет ясно, что больше девяноста процентов населения поддерживает нашу партию, наши революционные преобразования.

— Ну а как же тогда объяснить те волнения, которые происходят в разных частях страны?

Амин сделал изумленное лицо. Посмотрел на сидящего с каменным видом Пузанова. Взглядом пригласил присоединиться к нему Тараки: