Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

— Да, заварилась каша в этом Афганистане, будь он трижды неладен, — сумрачно произнес Брежнев. — Давайте решать, как будем действовать. Я так понимаю, Юра, что твое ведомство не очень доверяет этому Амину?

— Да, у нас есть настораживающая информация, — поворошил на столе свои бумаги Андропов. — Я уже докладывал вам прежде о том, что за Амином водится много разных грешков. Осуществлял репрессии в отношении видных членов партии. Неприкрытый пуштунский националист. Есть сигналы о его возможных связях с американскими спецслужбами — мы сейчас их активно проверяем. Это, повторяю, человек неискренний, коварный, жестокий. Иметь такого союзника значит сидеть на мине, которая в любой момент может взорваться. Не исключено, что Амин вынашивает планы переметнуться к противнику, предать нас.

— Он же не один уйдет к врагу, — вставил Устинов. — Афганистан за собой утащит, вот в чем проблема.

— Для нас это будет большая беда, — согласился с ним Громыко. — Потерять Афганистан мы не можем.

Перед министром иностранных дел лежала подготовленная его экспертами справка о ситуации в азиатском регионе. Ситуация эта складывалась далеко не в пользу Советского Союза. Обострились отношения с Китаем. Год назад дошло до вооруженных столкновений на границе. Потом китайские войска ринулись на Вьетнам, который придерживался просоветского курса. Им, правда, там намяли бока, но китайцы, скорее всего, на этом не остановятся. Их активно подталкивают против нас Соединенные Штаты: они возобновили дипотношения с Пекином, начали поставки в КНР своего оружия. Есть абсолютно точные данные о том, что Китай наряду с США активно помогает афганским повстанцам. Пришедший к власти после исламской революции в Иране режим Хомейни тоже позиционирует себя как ярый антисоветский и тоже поддерживает афганских партизан. Про арабские страны и говорить нечего — почти все они готовы выступить спонсорами афганского сопротивления. То есть, потеряв Афганистан, мы либо будем иметь там американцев и натовцев, либо радикальных исламистов, а эта зараза тут же поползет на север, в наши среднеазиатские республики. Однако, в отличие от Андропова и Устинова, все больше склонявшихся к силовым действиям, Громыко внутренне противился прямому участию в конфликте советских войск, потому что для него лично это означало крах всем тем усилиям по разрядке, по установлению мер доверия, которые МИД предпринимал в последние десятилетия. Он сознавал, как трудно — да что там трудно — как невозможно будет объяснить миру этот вынужденный для нас шаг, какими невосполнимыми потерями чреват он для его ведомства, для всей советской международной политики.

— Потерять Афганистан мы не можем, — повторил Громыко. — Однако я бы призвал к взвешенным действиям. Любая ошибка будет стоить дорого.

— Да слышали мы это уже, Андрей, слышали, — нетерпеливо произнес Брежнев. — Ясно, что мы не можем потерять Афганистан. Это не в наших национальных интересах. Но что ты конкретно предлагаешь?

— Надо взять паузу. Посмотреть на реальные шаги этого Амина. Заставить его вернуться к ленинским нормам партийного руководства. То есть выпустить из тюрем парчамистов, позволить вернуться из эмиграции оппозиционерам, покончить с фракционностью. Таким образом — если вокруг Амина появятся другие сильные люди из «парчама» и «халька» — нам легче будет держать его в узде. Далее. Надо продолжать укрепление афганских вооруженных сил. Мы в свою очередь постараемся использовать наши дипломатические возможности для давления на те страны, которые оказывают поддержку мятежникам.

— А это реально — заставить Амина отказаться от диктаторских замашек, повернуть его лицом к внутрипартийной оппозиции? — обратился Брежнев к секретарю ЦК Пономареву.

— Мы приложили массу усилий, Леонид Ильич. Вы же знаете, я лично дважды выезжал в Кабул. Но — увы…

— Это нереально, — пришел ему на помощь Андропов. — Там у них все зашло слишком далеко. Возможно, Амин на словах и согласится с нашими советами, но на деле поступит ровно наоборот. По нашей информации, покончив с парчамиста-ми, он теперь взялся за своих коллег из фракции «хальк» — все, кто внушают ему хоть малейшие подозрения в нелояльности, подлежат истреблению. Как вы знаете, лидеры оппозиции, которые находятся в эмиграции, в частности, в странах Европы, выражают готовность сообща выступить против существующего режима, вернуть партию и страну к нормам демократии и закона. Причем, когда я говорю о лидерах оппозиции, то имею в виду деятелей обеих фракций — и «халька», и «пар-чама». Мы работаем в этом направлении.

— А что означает — «выступить против режима»? — заинтересовался Брежнев. — Они же в Европе. Как ты себе это представляешь?

— Ну, Леонид Ильич… — глава КГБ явно не хотел загружать генерального секретаря рутинными подробностями подготовки государственного переворота. — Они и в эмиграции поддерживают тесные связи со своими соратниками, которые находятся в Афганистане. Когда там ситуация созреет, мы поможем им оперативно перебраться в Кабул. Окажем и другую поддержку, если потребуется.