Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ)

Из ямы шустро выполз чумазый косматый мужик, стянув с головы шапку, ещё раз поклонившись, произнёс.

– Меня люди главарём избрали, зовусь я Хромов.

Окинув мужика оценивающим взглядом, я продолжил.

– Слушай меня Хромов, и вы все! Плотину теперь уж без вас выстроят, а вас всех я перевожу на закладку фундаментов под производства. Сейчас первым делом разгрузите ладью с камнем, сносите его вон к той площадке. Там и яма почти, что готовая уже есть, только её слегка расширим, забьём туда колья, забутим камнем и зальём известковым раствором.

Заметив, что Хромов как–то мяться начал, спросил.

– Спросить чего у меня желаешь?

– Так нам велено было тиуном ентот ров, вон до той избы прокапывать, – жестикулируя, произнёс главарь артельщиков.

– Что ты брешешь, тебе ТАМ велено будет, где княжич укажет, хоть под водой! – обрушился на Хромова следовавший за мной по пятам дружинник Клоч.

Яодобрительно кивнул головой десятнику и жёстко произнёс, обращаясь к мужикам.

– Ещё вопросы есть?

Мужики, молча из стороны в стороны затрясли слипшимися от грязи бородами.

– Тогда вылезайте из ямы, и вперёд с песней на трудовые подвиги!

Дружинник громко рассмеялся, а землекопы лишь рассеяно захлопали глазами.

– Оглохли что ли, – взревел Клоч, – вылазьте, и к причалу побыстрее шагайте! А то тут как черви ужо закапались! – и опять громко рассмеялся.

Весёлый, однако, мне сегодня телохранитель достался.

– Айда за мной! – махнул рукой Хромов, и мужики начали выкарабкиваться из ямы.

Разобравшись с землекопами, я направился к плотникам, посмотреть, как Тетер строит свой «водяной двигатель». В готовом виде он должен будет представлять собой обычное вертикальное деревянное водяное колесо с лопатками, диаметром около трёх метров. Вода будет поступать на лопатки колеса сверху, что серьёзно повысит его мощность. Колеса планировалось использовать для обслуживания воздуходувных мехов, молотов и некоторых, ещё существующих лишь в моей голове станков. Мощность одного водяного колеса не превышала десятка лошадиных сил.

Незаметно подкрался май месяц.

Соли было мизер, поэтому, изготовив предпродажные образцы товаров, не требующих существенного расхода соли, я занялся мелкооптовым производством других веществ. Сбывать я их также намеревался иностранцам, ориентируясь при этом, прежде всего, на самый легкодоступный материал – дерево. На производство поташа пошла вся «некондиционная» древесина, естественным образом образующаяся при строительстве.

Среди княжеских челядинников не оказалось знатоков производственного процесса карбоната калия, поэтому перепоручить это дело кому–либо ещё я не мог, приходилось самому впрягаться. Обычно это выглядело так: утром я даю углежогам (которых я дополнительно нагрузил поташным производством), задание на день, вечером они приходят ко мне с отчётом, рассказывая о том, что и как они сделали. В течение нескольких дней углежоги на кострах пережигали древесные отходы на золу. Из березы, сосны, ели удавалось получать менее 1% чистой золы, не содержащей угля. Кроме того, они по моим эскизам изготовили деревянные чаны для выщелачивания золы. Этот чан имел второе продырявленное дно, соединение осуществлялось через трубку, служащую для опускания щелока.

Сегодня предстояло получить сам поташ, на Руси его уже выделывали и добавляли в стеклянные изделия. Накануне я распорядился смочить золу водой и тщательно его перемешать.

– Заполнишь сделанный вами чан золой и зальёшь её водой на 4 часа, – внушал я главному углежогу.

Для замера времени использовались изготовленные по моему заказу примитивные водяные часы, установленные рядом с мастерскими. Конечно, точность у них была плюс – минус лапоть, но лучше, так, чем ориентироваться по солнцу. У часов был установлен круглосуточный сменный пост, часовой заливал в сосуд воду и отмерял время мелом на деревянной табличке.

–.Золу используешь ещё два раза, сливая щёлок через два часа. Второй и третий щелока получатся слабыми, поэтому используешь их повторно на чане со свежей золой. То есть, в конечном итоге, с одного чана ты выщелачиваешь золу три раза, в первый и второй раз слабым щелоком, а в третий раз водой. Когда скопите достаточно щёлока для выпаривания – позовёте меня!

– Всё уразумел, княжич! – углежог удалился скорой походкой.

Утро следующего дня началось с выпаривания поташа. Углежоги, полученный ими грязновато–бурый щёлок вылили из глиняного кувшина на железную сковороду и поставили её на огонь. Я внимательно наблюдал за процессом, никуда не отлучаясь.

При мне находились дворяне с наиболее способными учениками, уже во многом превзошедших своих учителей. Не теряя времени даром, поглядывая на сковороду, я преподавал то, что помнил из геометрии. Чертил на восковой табличке всевозможные треугольники, подсказывая ученикам как определить равнобедренный треугольник. Урок закончился, когда, наконец, из потемневшего щёлока начали выделяться твердые соли. Я сразу прекратил учительствовать, сосредоточившись на производственном процессе. Сковородку с огня.