Смотрящие вперед

В этот вечер мы засиделись допоздна. Помню, шел разговор об извечной проблеме человечества - хотеть и мочь. Конечно, вспомнили "Шагреневую кожу" Бальзака. Мальшет развил целую философскую концепцию, в которой я не все даже понял (как я еще мало знал!). Он утверждал, что хотеть - это все равно что мочь. И приводил разные примеры из истории и из своих жизненных встреч. Даже я скромно напомнил о Суворове, который был хил и слаб от рождения, но добился того, что стал (великим воином, полководцем. И вдруг я сказал:

- Или вот Глеб. Он сам рассказывал, что был в детстве очень тщедушным и пугливым, но захотел стать летчиком - и стал им!

- Он стал плохим летчиком, вот и все,- пренебрежительно бросила Мирра и плотнее укуталась в клетчатый плед.

- Если это так, то лишь потому, что в нем с детства подорвали веру в свои силы,- горячо возразила Лиза.

- Это верно лишь наполовину...- задумчиво обратился к Лизе молчавший до того Филипп,- я знаю Глеба со школьной скамьи... И с уверенностью утверждаюговорил это ему не раз в глаза,- что он любит не летное дело, как другие летчики, например Охотин, а себя в этом деле. Самолюбив и тщеславен до крайности. Ему двадцать два года, и он считает, что его обошли, что его работа слишком мелка для него, чуть ли не унизительна.

- И все же в нем подорвали веру в себя,- упрямо повторила Лиза, мотнув головой.

Мирра вдруг засмеялась. Невесело и холодно прозвучал ее смех.

- У нас в доме бывает один артист, мачеха его пригрела... (Я невольно взглянул на Фому, он старательно подкладывал в костер щепки, отблески огня играли на его выпуклом чистом лбу, обветренных скулах, крепко сжатых губах, мускулистой шее.) - Так он, этот артист, с семи лет мечтал о сцене и добился своего... Прошлой зимой праздновали его юбилей. Он еще принес нам в подарок билеты. Двадцать пять лет он играл роли в пять - десять слов. Тоже вот мечта сбылась.

- Он счастлив, наверное? -спросила мягко Васса Кузьминична.

- Представьте, счастлив!

- Почему же ему не быть счастливым? - искренне удивился Мальшет.Человек больше всего на свете любит театр и четверть века работает в театре, рядом с большими мастерами. Чего ему еще нужно?

- Да, работает на... выходных ролях.

Васса Кузьминична неодобрительно посмотрела на Мирру.

- О, какое пренебрежение! Вы, кажется, не уважаете вашего знакомого за то, что он не первый любовник?

Мирра сначала промолчала, улыбаясь, но через минуту-другую заговорила снова:

- Вон Яша и то хочет стать писателем. Заметьте, не рыбаком, хотя он вырос в поселке и это было бы естественнее всего в его положении, не линейщиком, как его отец, а не меньше как писателем! В литературе, между прочим, тоже бывают первые и вторые роли и даже статисты, хотя, в отличие от театра, литературе они не нужны.

Все посмотрели на меня, Лиза закусила губы.

- Я еще не выбрал себе профессию,- нисколько не волнуясь, сказал я,- а пишу потому, что меня тянет писать.

- У Яши талант,- вмешалась сестра.- И я верю - Яша станет писателем.

- Станет! - добродушно подтвердил Мальшет и, дотянувшись до меня, взъерошил мне волосы.

- И Лиза хочет быть не меньше как океанологом,- продолжала в том же тоне Мирра,- а закончив институт, попытается, наверное, устроиться в Москве... Все хотят жить в Москве!

- Совсем не все!- вскричал я.- Фома стал чемпионом бокса, и его умоляли остаться в столице, а он уехал обратно на Каспий. А Лизонька всегда мечтала о диких, неисследованных землях, об экспедициях.

- Охотку не сбило еще? - поинтересовалась Мирра.

- Нет,- коротко отрезала сестра.

- Главное в другом...- медленно произнес Иван Владимирович, словно отвечая на какую-то свою мысль.

На нем были ватные брюки, поношенная телогрейка, кирзовые сапоги, и все же он походил на профессора, даже когда молчал. Удивительно интеллигентным было его лицо - тонкое, умное, спокойное. Серебристые волосы, гладко зачесанные назад, очень гармонировали с молодыми черными глазами. Очки он надевал только тогда, когда брался за книгу. Несмотря на свои годы, он очень молодо выглядел и еще мог нравиться женщинам.

- Что вы считаете главным?- сдержанно поинтересовалась Мирра.

И мы все с любопытством уставились на Турышева.