Смотрящий по России

Коротким движением Беспалый воткнул обломок расчески в горло Димона и, повернув это импровизированное оружие, прошептал ему в самое ухо:

— Получай, сука! Золотишко, значит, захотел.

Хрипнув, Димон ухватился обеими руками за развороченную рану, пытаясь унять хлынувшую кровь, и небольшими шажками, на которые еще было способно его обреченное тело, направился к двери. Под его ногами негромко, но очень недовольно зашуршал рассыпанный керамзит. Раздавались какие-то шипящие и булькающие звуки, в темноте казавшиеся особенно зловещими, с каждым выдохом из Димона в виде бесформенного облачка вытекала жизнь. Спрятавшись за угол, Беспалый, будто зачарованный, наблюдал за этой извивающейся струйкой светло-желтоватого цвета. Сгустки не расплывались, а зависли небольшим облачком. Димон еще боролся, продолжая надеяться, что ему удастся преодолеть несколько шагов до двери, чтобы вдохнуть свежего воздуха, не догадываясь, что он уже обречен и что последнего шага, оставшегося до двери, ему не преодолеть вовек. Облачко, зависшее над его головой, все больше уплотнялось, уменьшаясь в размерах — теперь с Димоном его соединяла тоненькая ниточка, натягивающаяся все туже. Беспалый, уставившись в самое тонкое место этой нити, терпеливо дожидался ее разрыва.

Гулко грохнувший выстрел, разрывая барабанные перепонки, показался раскатом грома. Пуля, угодившая в угол стены, колючей крошкой обрызгала лицо Беспалого и ушла в сторону, злобно тюкнув противоположную стену.

Беспалый, зажав обломок расчески, медленно отступал назад, скрываясь во тьме. Стрелял Гурам, это точно! У этих парней врожденное чувство опасности, иначе бы они не выжили. Беспалый знал совершенно точно, что был невидим для неприятелей, стоящих на свету, зато сам, оставаясь в тени, мог контролировать каждый их шаг.

— Выходи, старая падла! — прошипел Гурам. — Я тебя все равно сделаю!

Тактика обычная, хочет обнаружить затаившегося врага. Беспалый несколько раз глубоко вздохнул — один из испытанных приемов, чтобы уловить биоэнергетику неприятеля. Получилось почти сразу. Теперь Беспалый мог сказать, что враг находился всего лишь в нескольких метрах от него и просто исходил ненавистью. Так оно даже лучше, чем сильнее он будет расточать эмоции, тем больше будет уязвим. Рядом раздалось тихое шуршание. Закрыв глаза, Беспалый с точностью до сантиметра определил источник шума.

Стараясь не шуметь, Беспалый несколько раз энергично вдохнул, прогоняя через мозг потоки кислорода, и тотчас добился желаемого: к нему как будто пришло просветление. Теперь он отчетливо видел каждый камушек на полу и, стараясь не шуметь, медленно стал отходить в сторону.

Ненависть — плохой советчик, даже если бы сейчас никто не сказал ни слова, Беспалый бы почувствовал близкое присутствие врагов по тем волнам, что обжигающе касались его кожи.

— Он где-то здесь! — негромко произнес один из его преследователей. — Достань зажигалку.

Присев, Беспалый выглянул из-за колонны. Он увидел, что Гурам держал пистолет в правой руке, напряженно посматривая по сторонам. Значит, нужно заходить с неудобной для него стороны, с той, где находится оружие. Для того чтобы выстрелить, ему придется развернуть кисть, а то и повернуться самому, а это потеря нескольких драгоценных секунд, недостаток которых в боевой обстановке может решить исход поединка. «Мальчишки! Вам бы пройти ту школу, которую пришлось пройти мне под руководством генерала Голицына!»

Прижимаясь к стене, Беспалый медленно двинулся навстречу Гураму, чутко улавливая тихое шуршание, — очевидно, тот доставал из кармана зажигалку. Так оно и есть — металлический колесик чиркнул по кремню. Беспалый едва успел зажмуриться, но даже сквозь сомкнутые веки почувствовал, как помещение наполнилось светом. На несколько секунд парочка совершенно ослепнет — идеальный момент для нападения. Сделав два быстрых шага вперед, Беспалый ударом ладони выбил пистолет у Гурама. Гулко ударившись об пол, ствол отскочил на кучу битого кирпича, зарывшись стволом в мелкую крошку. Заостренным осколком расчески Беспалый в тот же момент ударил точнехонько в правый глаз Гурама. Обломок неожиданно легко проник в глубину и, хрустнув, навсегда остался под черепной коробкой. Гурам рухнул как подкошенный, даже не вскрикнув, нелепо подломив ноги.

С минуту в помещении звенела напряженная тишина, после чего ее нарушил встревоженный голос:

— Гурам, ты где? — Воцарилась тишина, потом все тот же голос позвал: — Гурам, ты живой?

Раздался щелчок. Его невозможно спутать с каким-то другим звуком, так взводят пистолет. Говоривший, кажется, понимал, что Гурам уже никогда не отзовется.