СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

В голове моего соседа, разумеется, уже созрела хитроумная комбинация, долженствующая привести его после стремительной фланговой атаки к долгожданной виктории. Мой ход в этом свете представлялся ему чистой формальностью и глупой затяжкой времени. К тому же — умышленной.

Великолепный Шилобресв, прищемив худыми коленями бутыль испанского портвейна, пробовал тем часом одолеть при содействии штопора упорное сопротивление пробки. Никудышная пробка бессовестно крошилась, и штопор уже раза три выле тал вхолостую.

— Вот сволочной поплавок! - пыхтел Шилобреев. — Совсем делать разучились! Сальвадор Дали помер — и все прахом пошло!

— Внутрь надо протолкнуть, — посоветовал Егоров, опутывая проводами нелегальную елку, с утра конфискованную им у браконьеров, опустошавших в канун очередного тысячелетия подмосковные леса.

— Протолкни, — согласился Шилобреев.

Палец участкового оказался диаметром шире импортного горлышка. Шилобреев протянул ему карандаш.

— Сам заточить не можешь?! — возмутился Егоров, меняя указательный на мизинец. — Художник! Откуда у вас только руки растут?!

— Сдаешься?! — обнажив сушеную воблу, спросил меня Кутилин и потянулся за распечатанной «Балтикой». — Эй! Виночерпии! Предлагаю старый год пивком проводить!

Бутыль портвейна тотчас была отправлена в отставку, и Егоров с авангардистом вооружились бокалами.

— Где поставить?! — Маленький Ли с большой сковородой тушеных овощей вбежал н студию и завертелся в поисках подходящего мест.

— Не перебивай, когда старшие пьянствуют! — пожурил его Кутилин. — Ставь, куда хочешь! О чем бишь я?! Ах да! Итак, други мои, старый год приказал нам долго жить! Обещанного Мишкой Нострадамусом конца Света мы так и не дождались! Да будет свет! Кстати, Егоров, свет-то будет?

— Электрификацию всей елки закончим в срок!— отрапортовал участковый.

— Тогда предлагаю тост! Кутилин поднял «Балтику». — Стихами графика Пушкина! «Поднимем бокалы, содвинем их разом; да здравствует музыка!..»

— Музы, — поправил его Егоров.

— И музы! — согласился Кутилин. — Короче, за все достойное! Ваши бабки, господа!-

— У меня нет, — заскучал Шилобреев.

— Это мой новый тост, — утешил его Кутилин.—Другие говорят: «Ваше здоровье!», а я говорю: «Ваши бабки!» За процветание, значит!

Кутилин, как известно, картавил. Буква «р» в слове «процветание» пролетела у него между приставкой и корнем, будто трассирующая пуля между вражескими окопами. Сделав глубокий выдох, он приложился к «Балтике», поднял глаза и чуть не выронил емкость.

— Мои бабки! — Он ринулся к сковороде с овощами, оставленной хозяйственным Ли на широком подоконнике.

Чтоб не испортить раскаленным железом лакированную поверхность, Ли водрузил ее на кутилинский подрамник с холстом.

Выхватив из-под сковороды уже завершенный, как выяснилось, портрет мецената Бурчалкина, Кутилин обмер.

А Ли уже нес из кухни кастрюльку, источавшую дивный аромат. Он сам вызвался приготовить новогодний ужин по национальному рецепту.

В нашей семье Ли сразу взял на себя обязанности кашевара, тем более что должность была свободна. Ну а я взял на себя обязанности отца, и уже неделю, как исправно их исполнял. Впрочем, это были приятные хлопоты. Начал я с того, что забрал китайчонка из его шумной «восточно-европейской» фактории.

— Я ждал тебя раньше, сдержанно встретил Ли мое появление. — Думал, уже не придешь.

Он стоял у окна и раскачивал на гайтане, обернутом вокруг пальца, образок с чеканным ликом Серафима Саровского.

— Иногда я возвращаюсь! Подхватив Ли, я перекинул его через плечо и пошел из комнаты.

— Мальчишки! - с оттенком презрения сказал нам вслед почтенный Янь Хуэй.

Обращаться в посольство Китая доктор Чен мне отсоветовал. Юридически процедура усыновления была сложна и небезопасна. Пришлось опять прибегнуть к услугам Проявителя. Мастерски изготовленная им за традиционные «полцены» метрика утверждала, что Руслан Александрович Угаров явился на свет божий в роддоме города Кизнера Удмуртской Республики. Соответствующий штамп в моем паспорте Матвей Семенович выправил как бесплатное приложение. Ну, а производство справки о смерти матери, скончавшейся при родах, было для Проявителя и вовсе делом пустячным. Подобных справок он произвел за свою жизнь, наверное, больше, чем канцелярия нашего бригадного штаба.

Следующую неделю мы с Ли посвятили освоению города. Москвы Ли, оказалось, совсем не знал. Даже на Курском вокзале не был. Я уже не говорю про заброшенный поезд «Москва—Симферополь», из которого Ли вернулся с подарком от одного чистого сердца. Подарок теперь гадит периодически под дверью Кутилина, приводя его в законную ярость, и отзывается на кличку Мамай. Причем отзывается только и том случае, если призыв бывает подкреплен запахом свежего мяса.

Пару дней назад мы с Ли побывали на цирковом выступлении труппы лилипутов. Выступление было приурочено к школьным зимним каникулам, и номера, запрещенные детям до 16 лет, вроде метания ножей Спиридоном Бокаловым, в программе отсутствовали. Что, однако, не помешало Спиридону с отважной Лизой продемонстрировать свое мастерство за кулисами отдельно для китайчонка.