СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

— Не знал, — согласился Курбатов. — Но имел в виду и устроил так, чтоб не пошли. А подробности можно опустить. Наконец, со слов Ивана мне известно, что вы филолог и защищали кандидатский минимум по русским поэтам эпохи классицизма, в частности по Хераскову. Стало быть, место его погребения вам известно. Если, конечно, вы тот, за кого себя выдаете.

Ну, хорошо! Мой «минимум» читала Марина. Глупое мое тщеславие конченого литературоведа хотя бы тут сыграло мне на руку. Допустим! Но зачем она ему-то об этом рассказывала? Кто он ей? Муж, любовник, опекун? На ее отца Штейнберг походил меньше всего.

— Вы сами знакомы с этим списком? — спросил я у Курбатова.

— Молодой человек! — Александр Дмитриевич посмотрел на меня с негодованием. — Не имею привычки читать чужие письма!

— Ну так прочтите! — зло сказал я. — Вашего друга убили, а вы щеголяете правилами хорошего тона!

Он хотел было мне ответить, но передумал, молча взял записку и пробежал глазами.

— Нет, — отозвался он, возвращая листок. — Мне это ни о чем не говорит. Хотя... Там была фамилия «Варданян»?! Кажется, я ее слышал... Да! Определенно уже слышал! Но где?! — Он задумался.

— Послушайте! — Я взял его за рукав и почти насильно усадил обратно. — Происходят странные события, объяснить которые я пока и сам не берусь. Иван Ильич за полгода до кончины предупреждал меня о какой-то смертельной опасности. Я практически не имел чести его знать и подумал тогда, что он меня с кем-то путает. Теперь вижу, что ошибался! За последнюю неделю на меня уже трижды совершали покушение. Три раза! И дальше не остановятся. А Иван Ильич умер, когда это все началось! Вы верите в подобные совпадения?

— Я вообще в совпадения не верю, — повторил Курбатов мою собственную мысль. — Но ведь было вскрытие! Причина смерти установлена вполне официально: инфаркт. И потом... Есть же уголовный розыск, в конце концов! Можно пойти и все объяснить.

— Что именно? — поинтересовался я. — Что ваш покорный слуга, защищаясь, угробил двух бандитов, тела которых затем исчезли без остатка?

Курбатов растерялся. По его лицу было видно, что к подобному обороту разговора он не готов.

— Забудьте! — сказал я, протягивая ему конверт. — Вы знаете кого-либо из этих людей?!

Вытряхнув из конверта фотоснимки, он углубился в их изучение.

— Стриж. — Курбатов передал мне одну из карточек. — Валентин Матвеевич. Владелец ресторана «Последний рубеж» на Можайском шоссе. В прошлом году мы отмечали там шестидесятилетие Ивана. Вроде бы у них были общие дела... Иван ведь мне всего не рассказывал.

Последнее он добавил, словно бы извиняясь, и передал мне снимок с изображением грузного мужчины в темных очках. То ли профессия ресторатора так повлияла на его комплекцию, то ли, наоборот, фигура определила его поприще, но так или иначе мужчина был Стриж дородный.

По мере того как Александр Дмитриевич возвращал фотографии и рассказывал о тех, кого узнавал, на обороте каждой из них я делал соответствующие пометки.

— Этот, должно быть, вам известен. — Депутата Госдумы Раздорова не знали разве что затерявшиеся в тайге староверы. — Одиозная личность. Иван говаривал, что сей народный избранник оставляет в его казино весьма даже внушительные суммы.

Снимки певца Духаревича и комментатора Индейкина мой информатор почему-то оставил без внимания. Видно, спортивно-эстрадное направление жизни находилось вне сферы его интересов.

— Мать Ивана, Руфь Аркадьевна, с его братом.

Довольно высокий господин с волевым подбородком и слегка вытянутым лицом на снимке поддерживал под руку старую седую женщину, имевшую удивительно правильные черты лица. Даже запечатленная в старости и глубокой скорби, она оставалась красавицей, и можно было только догадываться, как хороша она была в прежние годы.

— Разве у Ивана Ильича есть брат? — спросил я, рассматривая фото.

— Сводный, — уточнил Курбатов. — Аркадий Петрович Маевский, сын Руфи Аркадьевны от второго брака. Он младше Ивана всего на четыре года.

— И в каких же они были отношениях?

— Аркадий очень любил его. — Александр Дмитриевич замолчал, словно выбирая слова, и затем продолжил: — Любил и очень уважал. Даже побаивался. Иван был человек чести. Очень щепетильный и гордый человек. Что до Аркадия, то с ним дело иное. В молодости он равнялся на Ивана, стремился ему подражать... Но потом все изменилось. В делах Аркадий оказался удачлив и беспощаден и вышел в богачи. В настоящие богачи. Из тех, кого принято называть олигархами. Многие имена теперь на слуху, но Маевский предпочитал всегда оставаться в тени. Нынче мы едва знакомы, хотя когда-то я очень его знал.

— А финансово-промышленная группа «Третий полюс» не его, случаем, вотчина? — спросил я, чувствуя, что становится «теплее».

— Его ли? — Курбатов покачал головой. — Маевский соучредитель многих предприятий по обе стороны границы. Ведь начинал он еще при большевиках как успешный торгпред. А сейчас у него собственный реактивный лайнер. Это я знаю определенно. «Третий полюс»? Нет. Слышал, но запамятовал... Хотя постойте-ка! Действительно! Зять Маевского Рогожин!.. Да вот же он!