СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

Инспектор скорым шагом направлялся к нам, прижимая к бедру укороченный автомат. Я сунул руку за пазуху и в который уже раз снял «беретту» с предохранителя.

— Ну что, командир?! — бодро спросил дальнобойщик, опуская боковое окошко. — Левак ищете?! У меня все пучком!

— Следовать за «Жигулями»! — Запрыгнув на подножку кабины, инспектор направил ствол автомата в грудь водителю. — Поехали! Ты, рядом, тихо сидеть! Не рыпаться! Стреляю без предупреждения!

Последние слова были адресованы мне. Побледнев еще сильнее, Гена отпустил сцепление, и мы тронулись. «Жигули» взяли с места одновременно с автофургоном.

«В лес едут. — Я смотрел, как грязная легковушка свернула с шоссе в укатанный кювет и выползла на грунтовую дорогу. — Ковбоя жаль. У него дочка старшая — «сова». А в «Жигулях» еще трое. Это много».

Инспектор, висевший на подножке кабины, не сводил взгляда с нас обоих.

Автофургон тяжело перевалил через обочину, выпрямился и медленно покатил по просеке между рядами деревьев. Углубившись метров на пятьсот в березняк, «Жигули» замерли. Экипаж машины легковой вышел на дорогу во всеоружии; обрез, ТТ, насколько я успел заметить, и еще автомат. Двое направились к нам, а третий — хоть и низкорослый, зато с автоматом — остался на месте. Дальнобойщик Гена бросил на меня встревоженный взгляд.

— Тормози! — Инспектор ткнул его стволом в грудь, и автофургон остановился.

С моей стороны к кабине, положив на плечо обрез охотничьего ружья, приближался сутулый верзила.

— Гия! Принимай товар! — обращаясь к суровому лицу кавказской национальности, подошедшему слева, наш сопровождающий отвернулся.

Этого мгновения мне хватило, чтобы ударить обеими ногами в открывавшуюся дверцу, которая отбросила су­тулого гиганта.

— Задний ход! — рявкнул я, выдергивая «беретту» и прыгая из кабины.

Ковбой оказался не только болтлив, но и на редкость расторопен. Прежде чем двое бойцов по другую сторону успели что-либо сообразить, автофургон сдал назад, и они очутились на линии огня.

Надо отдать им должное, в себя они пришли почти сразу. Инспектор даже успел, поднимая автомат, выпустить в землю короткую очередь, но к тому времени я уже стрелял. Дитя гор, отброшенное прямым попаданием в грудь, завалилось в кусты, а инспектору пуля попала в горло. Захрипев, он рухнул ничком на просеку. Между тем со стороны «Жигулей» раздался оглушительный треск. Это вступил в бой мужичок-с-ноготок, оставшийся у машины. Первые же его выстрелы достигли цели. Контуженный дверцей верзила начал вставать, и его прошило навылет. Словно желая сдаться в плен, он раскинул руки и попятился, но пленных в этом бою не брали. Так что досталось и мне.

Когда острая боль обожгла мое левое предплечье, я нырнул вперед и распластался на жухлой траве. Ощущение было такое, как если бы зуб вырвали без наркоза. Мужичок, присев у «Жигулей», кричал что-то нечленораздельное и поливал свинцом деревья над моей головой. Казалось, будто голодный дятел мечется со сверхъестественной скоростью по лесу в поисках единственной личинки. Пот заливал мне глаза. Уже смутно я видел, как мужичок выронил автомат и, схватившись за лицо, упал под багажник. «Беретта» моя продолжала хлопать, пока боек не щелкнул вхолостую. Я успел разнести в «Жигулях» стекло и высадить зеркальце заднего обзора. Почему-то зеркальце я запомнил, хотя почти ничего не соображал.

«Плохой знак!» — мелькнуло у меня в мозгу, и я потерял сознание.

Пришел я в себя уже в кабине рядом с Геной. Предплечье ныло ровно, как двигатель автофургона. Заглянув под рубаху, я обнаружил, что дальнобойщик успел за время моего отсутствия сделать перевязку.

— Закурить есть? — спросил я, вытряхивая из пачки последнюю сломанную в двух местах сигарету.

— Кончились. — Гена, сосредоточенный на езде, был по-спартански краток.

От прежней его разговорчивости не осталось и следа.

За окном накрапывал дождик. Гена включил дворники, и они размазали по стеклу грязь.

— А что везешь? — спросил я.

— Сигареты. — Ковбой криво ухмыльнулся.

Усмехнулся и я: «Полная фура сигарет, а курить нечего». В жизни такое встречается не часто, но и не редко. Как-то мы с товарищем осатанели от жажды, блуждая по Карпатским горам. Мы спускались в долину по берегу реки. Вода в ней была цвета глины, и заставить себя напиться мы смогли бы только под страхом смерти.

— Железки твои в кармане, — сказал водитель, когда я, затянувшись пару раз, передал ему «хабарик».

Нащупав «беретту» с отвинченным глушителем, я попросил его остановиться.