Смотрите, Джейн забивает!

— Спасибо, Дон, — сказал Люк и, когда тренер вратарей отошел, повернулся к Джейн. — Что тебе сказали Фиш и Саттер? — поинтересовался он, возвышаясь над ней в полном снаряжении.

— Они считают, что сегодня я выгляжу по-другому. — Она бы рассказала ему свою теорию о последствиях бурной ночи, но не хотела уводить его на эту дорожку.

— Они приставали к тебе?

— Нет. Ты большой тупоголовый придурок.

Он оглянулся и подождал, пока Даниэль пройдет мимо них, прежде чем сказать:

— Я тут размышлял…

— Ой-ой!

— И считаю, — Люк понизил голос, — ты должна целовать мою татуировку перед каждой игрой на удачу.

Джейн нахмурилась, чтобы удержаться от смеха:

— Думаю, ты меня сексуально домогаешься.

Люк усмехнулся:

— Точно. Что ты на это скажешь? Хочешь поцеловать мою татушку?

— И не проси, — ответила Джейн и отвернулась, прежде чем кто-нибудь успел подслушать их беседу. Потом направилась в ложу прессы и села рядом с Дарби, который поделился тем, что немного продвинулся с улучшением ее позиций у руководства, и рассказал о защитнике, которого «Чинуки» надеялись приобрести до девятнадцатого марта, через четыре недели.

— Каролина пообещала, что сходит со мной на свидание, когда мы вернемся в город, — добавил Хоуг после того, как они поговорили о делах.

— Куда ты ее ведешь?

— В «Колумбия Тауэр клаб», как ты и посоветовала.

Джейн посмотрела на его галстук цвета перчика чили, длиной до середины груди, и улыбнулась. Если Каролина решила сделать Дарби Хоуга своим следующим парнем для улучшения, то он был просто создан для этого. Джейн достала стикеры, написала несколько запоминалок и засунула записки в ежедневник. А как только была вброшена шайба, вытащила свой лэптоп.

Люк определенно был в ударе, подставляя щитки или бросаясь на колени, чтобы поймать шайбы, посланные верхом. Он блестяще играл в углах, и Джейн пришлось потрудиться, чтобы сосредоточить свое внимание на игре, а не только на голкипере «Чинуков».

Той ночью, когда самолет команды направился в Торонто, Джейн сидела, освещенная верхним светом, и писала колонку для «Сиэтл Таймс». На протяжении всего полета она чувствовала на себе взгляд Люка и поглядывала на него через проход. Счастливчик прислонился к стенке самолета и, заложив руки за голову, наблюдал за работой Джейн, и та спросила себя, о чем он думает, и решила, что лучше ей этого не знать.

Она все еще не выяснила, что изменилось в их сексуальной близости предыдущей ночью. И думала, а не вообразила ли это? Но когда поздно вечером Люк пришел к ней в номер, взял за руку и повел в свою комнату, Джейн ясно поняла, что снова чувствует это. Она провела несколько часов в его постели, пытаясь выяснить что именно. Не преуспев той ночью, Джейн попыталась снова в Бостоне, Нью-Йорке и Сент-Луисе. К тому времени, как они приземлились в Сиэтле, она устала от выяснения чего бы то ни было и решила перестать анализировать каждое слово и прикосновение. Она просто собиралась наслаждаться этим столь долго, сколько это будет длиться.

Она боролась, чтобы не влюбиться в Люка, и проиграла. Несмотря на протесты своего рассудка, Джейн занималась сексом с Люком «Счастливчиком» Мартин`o. Великолепным сексом. Фантастическим сексом, который ставил ее работу под удар, но она знала, что не остановится, не важно, какими будут последствия для ее карьеры или сердца. Она влюбилась в Люка, и у нее не было другого выбора, кроме как быть с ним. И в следующие несколько недель эта любовь росла, увеличивалась, пока не заполнила каждую ее клеточку. Тела и души. Джейн влюбилась слишком сильно, чтобы выбраться из этого без потерь.

Однажды утром, вскоре после их возвращения из Сент-Луиса, придя домой с корзиной белья из прачечной, Джейн обнаружила Люка, стоящего в ожидании ее на крыльце. На горизонте виднелся Маунт-Рейнир, а небо было такого же теплого голубого цвета, как и глаза Счастливчика. Его темно-русые волосы были расчесаны пальцами, и он выглядел так, что на нем следовало повесить предупреждающую табличку: «Опасен для здоровья».

Поцеловав Джейн вместо приветствия, он помог занести белье в дом. Затем повел ее к мотоциклу, припаркованному на обочине.

— Никто не увидит твоего лица, — сказал он, протягивая ей шлем. — Так что тебе не нужно беспокоиться о моей плохой репутации.

Не знай Джейн Люка, она подумала бы, что его чувства уязвлены.

— Меня не столько беспокоит твоя репутация, сколько то, что люди решат, что я спала с тобой, чтобы получить интервью.

— Кстати, я собирался поговорить с тобой об этой статье.

— А что такое?

Он застегнул ремешок у нее под подбородком и погладил пальцем ее шею.

— Ты написала, что я отчужденный.

— И что?

— Я не отчужденный, я просто не даю интервью.

Джейн закатила глаза:

— А что ты думаешь об остальном, что я написала в статье?

Он наклонил голову и поцеловал ее.

— В следующий раз, когда ты будешь упоминать мои быстрые руки, ты могла бы еще написать о том, какие они большие. И ноги тоже.

Джейн засмеялась:

— Большие ноги. Большие руки. Большое… сердце.

— Точно.