Смута (СИ)

Тысяча Путяты оттолкнула свои плоты в ночную тьму, их закружило, понесло по течению, но дружинники длинными шестами стали направлять их к средине реки. Вскоре на фоне неба стали вырисовываться очертания города. По знаку Воеводы пятьсот воинов отделились и причалили к берегу. Всеближе город, дружинники дружно крестятся и готовят оружие к сече. С берега окликнули:

—Никак на помощь прибыли, ко времени, ко времени.

Путята в тон стражнику ответил:

—На помощь, на помощь, Добрыня еще не порубил вас? А где дома Богомила и Угоняя?

—Иди ближе, а то во тьме не увидишь.

—А не засаду здесь устроил Добрыня? Я подойду, а ты копьё в бок. Покажись все, кто с тобой, — Путята придал недоверчивый тон своему голосу.

На берегу раскатисто рассмеялись.

—Добрыня! Ха-ха! Он боится сюда сунуться, нос отрежем! Ха-ха.

—Лови концы верёвок подтягивай. Один за другим плоты причаливали к берегу, Дружинники Путяты окружили стражников и по его знаку убили их.

—Убрать тела, и проверьте, не остался ли кто живой, — приказал воевода и пожалел, — от радости поторопились, надо было оставить одного проводника.

— Не убивайся, воевода, есть один живой.

—Тащите его ко мне, да не поломайте ребра.

—Здоровый боров, ему не поломаешь.

—Показывай дом Угоняя, Путята приставил кинжал к горлу стражника.

—Покажу, только не убивайте.

Обширный двор Угоняя темнел частоколом, за которым лаяли псы.

—Окружить двор, никого не выпускать, — Путята решительно подошел к воротам двора и приказал дружинникам, — ломайте.

Чтобы удары о ворота были глухими и не взбудоражили горожан, конец бревна обмотали снятой с себя одеждой. Запоры не выдержали ударов, ворота распахнулись. Потрясая мечами, киевляне бросились к дому Угоняя. Вскоре дружинники ворвались в дом.

—Вот так удача, — рассмеялся Путята, когда увидел сидящих за столом Угоняя и Богомила, — оба главаря здесь. Совещаются, как Добрыню поймать.

—Отсовещались уже. Добрыня им, за свой дом и избитую семью головы отсечёт.

—И не только головы, причем перед отсечением голов, — шутка молодого дружинника вызвала дружный хохот.

—Вяжи их хлопцы, Путята поддержал шутку, для того и отправим их к Добрыне.

К воеводе подошёл пожилой воин и предостерёг:

—Их надо оставить здесь. Если ты их отправишь к Добрыне, нас окружат и сожгут вместе с домом.

—Ты прав, убивать тысяцкого и верховного жреца не станут, поостерегутся. Добрыня поговорит с ними потом. Подожгите дом Богомила, если не сможете, подожгите любой дом, дайте сигнал Добрыне.

Постепенно, Угоняй и Богомил пришли в себя, но растерянность осталась в их глазах.

—Перехитрил, нас старый пес, недооценили мы его. Ждём послов, готовим ответ, а он уже воевать начал, хитёр, — Богомил, досадливо стукнул кулаком по столу.

Путята присел на скамью, напротив Угоняя.

—Ты призывал умереть, но не дать на поругание своих богов?

—Да, я так звал народ на битву с вами.

—Не спеши, умирать, всегда успеешь, туда не опаздывают. Давай лучше договоримся, не станем лить кровь русскую.

—Чем заманивать будешь в рай христианский?

Богомил окончательно оправился от шока, овладел собой. В голосе его сквозила насмешка, глаза иронично и зло блестели.

—А ты не храбрись. Если ты решил положить свою жизнь за своих Богов, то многие горожане и наши воины хотят жить, не тащи их за собой.

Путята смотрел в глаза Богомила, но тот выдержал взгляд.

—Как говорят ваши священники: «Всё в руках Божьих». Или они врут?»

В горницу вошёл помощник Иоакима Корсунянского Евсевий и слышал слова Богомила.

—Разреши, воевода, слово молвить, ответить этому гусаку, больно уж высоко он голову задрал.

—О! Как ты вовремя, а то я, признаться, в Божьих делах не силён, — обрадовался Путята, — расскажи ему, а я пойду, осмотрюсь, слишком тихо, а я тишине не доверяю.

Путята вышел, а Евсевий сел за стол, расправил одеяние, заговорил густым басом.

—Священники говорят правду. Они служители истинного Бога и дела мирские их не трогают. А вы служители Сатаны, и печётесь только о богатстве своём.

—У нас нет Сатаны, и ты это знаешь.

—Если нет Сатаны, не губи души людские. Или Богу Перуну нужна смерть и кровь?

Богомил смутился, не зная, что ответить.

—Молчишь?

Богомил ответить не успел, вбежал дружинник и крикнул.

—Нас окружают, кричат, что если не сдадимся, сожгут. Путята приказал пленников связать, сторожить отменно, если будет угроза побега или освобождения, убить.

Толпа вокруг двора увеличивалась, шум нарастал:

—Поджарить их!

—Надо обложить двор сеном, чтобы лучше занялось.

—Где Богомил?

—Где Угоняй?

—Видно захватили.

—Дворище Богомила горит.

Занимался хмурый рассвет. Время шло, а толпа не могла решить что делать. Отсутствие тысяцкого Угоняя и верховного жреца Богомила расстроила все планы, новгородское войско превратилось в толпу. Стихийная волна злости позволила новгородцам, проломить частокол в нескольких местах, началась сеча. К ночи положение дружинников Путяты становилось критическим….

***