Смута. Том 1

Зато в библиотеке имелись и другие книги. Набранные странным «старым» алфавитом, с твёрдыми знаками в конце слов после согласных букв, английскими «i», «и с точкой», и буквой, что выглядела похожей на твёрдый знак, но с поперечной перекладинкой на вертикальной палочке и звалась «ять».

Книжки были очень старые, видавшие виды, но аккуратно подклеенные, починенные — видно было, что за ними ухаживали, берегли. «Лiдия Чарская» — стояло имя автора. А на титульном листе, в правом верхнем углу, наискось дарственная надпись выцветшими лиловыми чернилами:

«Маленькой любопытке отъ папы на Рождество, Таганрогъ, 25/XII, 1910».

— О, нашла, — раздался голос Марии Владимировны. — Да, папин подарок. Почти ничего не уцелело, а вот это — «Княжна Джаваха» — осталось. Почитай, попробуй. Вдруг понравится.

Юлька попробовала. И не смогла оторваться. Правда, потом очень сильно плакала, когда бедная Джаваха умерла в холодном и чужом для неё городе Санкт-Петербурге.

И ещё она слушала, как Мария Владимировна рассказывает про Ледяной поход. Про то, как кучка офицеров, юнкеров, гимназистов, просто добровольцев, никогда не служивших и не державших оружия в руках, покинула окружённый Ростов и ушла в заснеженные степи.

Как брели от станицы к станице, из боя в бой. Погибали одни, их место занимали другие. Множество раз «армия» оказывалась практически в окружении, вырывалась из него, шла дальше, упрямо, почти без надежды. От Ростова — к нынешнему Краснодару. От Краснодара — обратно. Ничтожная горстка людей в огромной России; в те месяцы никто не сопротивлялся новой власти, напротив…

— Все думали — вот, наконец-то пришли решительные люди, скинули дурака и кривляку Керенского, наведут порядок, — размеренно говорила Мария Владимировна, поглаживая Юльку по голове, и Юлька совсем не противилась, хотя разве таких больших, как она, принято гладить, словно малышей-дошколят? — Но потом началось… всё через колено, всю жизнь, неважно, кто ты, крестьянин, рабочий или буржуй… Рабочие-то к нам и пошли, в Юзовке, в Донбассе они хорошо зарабатывали, хорошо жили. Самые лучшие солдаты были. Но, милая, сейчас это уже прошлое. Его помнить надо, обязательно надо; мы уже стары, нас мало осталось…

— Не говорите так, — взмолилась Юлька. Глаза у неё вдруг защипало.

— Не буду, — улыбнулась Мария Владимировна. — Ты знаешь, милая, что мои одноклассницы по гимназии до сих пор выпускают наш журнал? Разом — в Париже и здесь, в Петербурге? Да, мы держим связь, кто уцелел. Потом покажу тебе, Юленька. А пока что — скажи мне, что ты чувствуешь, «чувствующая»? Николай Михайлович мой совсем тебя замучил своим «снятием параметров», верно?

— Нет-нет! — искренне запротестовала Юлька. — Я… мне… это ж так интересно!

— Интересно, — кивнула Юлькина собеседница. — Но и опасно, милая. Игорёк-то тебе уже сказал главное, как я понимаю?

— Что сказал? — задрожала Юлька.

Мария Владимировна вздохнула, обняла её за плечи.

— Что тебе, милая, может не понадобиться никакая машина, чтобы оказаться в другом потоке.

— Г-говорил… но… это ж невозможно…

— Считается, что аппарат наш тоже невозможен, — суховато заметила бабушка Игоря. — И вообще никаких других «потоков времени» не существует. Человеческий мозг, милая, куда сложнее, чем кажется. И мир, Божий мир вокруг — тоже куда сложнее. Идеи Николы Теслы с эфиром — они ведь не только о «машинах». С этим «эфиром» взаимодействовать может и особым образом настроенное наше сознание. Подобно камертону. Знаешь ведь, что такое камертон?

Юлька знала.

— Наш мозг может войти в резонанс с колебаниями того самого «эфира», что Никола Тесла считал безусловно существующим и что напрочь отрицает современная физика, особенно квантовая. Это тебе, впрочем, ещё рано знать; главное то, что «эфир» — или иная субстанция, пронизывающая Вселенную, — существует, просто мы её ещё не нащупали по-настоящему. То, что сумели соорудить эти устройства и открыли существование параллельных временных потоков, — всё равно что дикари заполучили пароход и каким-то образом смогли разобраться, как завести его машины. Но это не значит, что они поняли всё и вся… ох, милая, чувствую, у тебя ум за разум заходит, прости меня, старую! Короче — если права я, то не понадобится тебе потом никаких машин, чтобы перемещаться между потоками.

— Игорёк говорил… и ещё говорил, что я вернуться не смогу…

— Внук мой прав, — назидательно сказала бабушка. — Твоим даром надо научиться управлять, а сделать это без нового аппарата невозможно. Пока ещё мы его восстановим! У вас школа успеет начаться. Так что будем пока в институтской лаборатории… с соблюдением всех мер предосторожности.

— Я хочу, я хочу научиться! — вырвалось у Юльки. — И я буду, буду осторожна!

— Вижу, вижу, — улыбнулась Мария Владимировна. — Да, они хорошие ребята, те кадеты. Понимаю, что ты им помочь хочешь. Да только, милая, у них своё время, свои дела, а у нас — свои. Они нам помогли… мы им тоже помогаем.