Смута. Том 2

Прошлый раз они с Игорьком оказались на площади Революции подле Кировского моста; на сей раз Юлька нацеливалась примерно на ту же область, только на дворы, где их появления никто бы не заметил. Она не сомневалась, что сумеет попасть куда надо, и она попала…

Правда, ноги у неё немедля подкосились, в голове закружилось, и она едва не оказалась на земле – хорошо, подхватил Игорёк, а миг спустя и Онуфриевы-старшие.

Что там вокруг неё – Юлька не видела. Мутило, в глазах всё плыло, она не могла даже идти, на вопросы только кивала, что, мол, жива, дышу.

Николай Михайлович отправился «ловить извозчика» – и вскоре и в самом деле вернулся, подхватил Юльку на руки, понёс.

Потом был цокот копыт и покачивание пролетки. Куда они едут, зачем – она не знала. Больно было даже смотреть.

Ещё потом они куда-то приехали, её несли на руках, звучали тревожные голоса: «Может, доктора, барин?..» Потом её уложили на постель, и она провалилась в сон, как в беспамятство.

Ей показалось, что глаза она тотчас же и открыла. Голова не кружилась, только во рту остался какой-то свинцовый привкус. Вокруг стоял знакомый, привычный шум – гудели вентиляторы, басовито жужжали приборы: они вновь были в лаборатории.

– Две секунды, – услыхала она. – Юленька, милая, как ты?

– Я-а… ничего… –   выдавила Юлька. – Опять я… в обморок упала?

– Нет, на сей раз ты просто крепко спала. Ну как крепко, ругалась вот, когда я тебя будить пытался. – Игорёк стоял рядом, держал её за руку. – «Отвали, я спать хочу» и всё такое.

– Поэтому мы не так перепугались, как в первый раз, – подхватила Мария Владимировна. Щёки у неё раскраснелись, глаза блестели. – Спасибо тебе, милая. Даже не представляешь, какое это было счастье…

– Погоди со своим счастьем, – сурово перебил её Николай Михайлович. – Вот, Юля, выпей. Должно полегчать. Глюкоза, витамины, тонизирующие вещества… У тебя явно гипогликемия, ты израсходовала слишком много сил… вот, приляг.

– А сколько ж мы там…

– Два дня, Юленька. Два дня. Но нам хватило. Многое сделали, многое успели. Наняли квартиру, заплатили вперёд. Купили кое-какие вещи и уже завезли, там это быстро, а если даешь ломовику рубль, он тебе безо всякого лифта «Стейнвей» на последний этаж в одиночку затащит. В общем, подготовились. Дежурили подле тебя, конечно. Менялись. Но на сей раз ты была не в коме, просто спала. Ворочалась. Иногда во сне разговаривала. Игорька вот отгоняла, мол, дай поспать. Так что всё хорошо, дорогая. Поедем домой, отдыхать будешь.

– В общем, ничего интересного не было, – докладывал потом Игорёк, сидя у Юлькиной постели. – Вот, честное слово, ничегошеньки! Ба с дедом по каким-то маклерским конторам бегали, квартиру сняли. Квартира, правда, хорошая, дорогая, на Каменноостровском, в новом доме. Любит дед Петроградскую сторону… то есть Петербургскую. По магазинам ходили. Вернее, на извозчике ездили. Из ресторации обед заказывали. Вкусный, нечего сказать. Ну и… знаешь, Юлькин, они счастливы были, дед и ба. Светились прямо. Не потому что они нас мало любят, просто, просто… это, ну, совсем особое. Вот, справочник «Весь Петербург» купили. Нашли там свои дома… родителей своих… –   тут голос Игорька дрогнул, он отвернулся, зашаркал ногой, скрывая неловкость. – Ты бы видела, как они на эту страницу смотрели… на страницы, точнее… Они ж рядом жили, с детства были знакомы, дачи по соседству снимали… Только в школы, в гимназии то есть, в разные ходили…

– Я их понимаю, – тихонько сказала Юлька. – Я бы тоже своих отыскать хотела. Ну, маминых родителей. Они ж в войну погибли… Хотя… нет, они ж ещё не родились…

– А вот интересно, Юльк, – вдруг спросил Игорёк, – ты только в 1909-й можешь? Или в какой захочешь? Ты ж рассказывала – это сплошная река, поток непрерывный. Так, выходит, мы с тобой можем вообще куда захотим отправиться?

Юлька помотала головой:

– Не. У них там 1909-й, вот туда и могу. Из нашего времени в их. Не раньше, не позже.

– Ой ли? – вдруг сощурился Игорёк. – Если видишь сплошную ленту? Если над ней летаешь, как сама говорила?

– Ленту-то вижу, да только не попасть больше никуда. К тому же ленты-то наша и их движутся… друг относительно друга… очень уж странно! Наша словно медленнее, если и Пушкина спасти в 1837-м успели. Это ж не в 1902-м по нашему счёту было!

– Умная ты, Маслакова, стала не по годам, – ухмыльнулся Игорёк, но тотчас посерьезнел. – Я чего тебя пытаю-то. Уж больно хочется узнать, чего там случится, и с нашим потоком, и с ихним – Ленина-то кадеты в нашем прошлом того, грохнули! А дед с ба, они, похоже, просто решили про это не думать…

– И что же? При чём тут «в какой год ты попасть можешь»?

– Так, может, ты оттуда в наше «неслучившееся» сможешь заглянуть?

– Ты что?! – Юлька аж замахала руками. – «Неслучившееся» – его ж нет? Оно не случилось!

– А в кого тогда кадеты в нашем 17-м стреляли и попадали? Оно ж тоже «не случившееся», выходит?

– Тьфу на тебя, Игорюха! У меня и так голова болит! Вот лягу, отвернусь к стенке и не буду с тобой разговаривать, тогда узнаешь!