Смута. Том 2

– Вот видите, как интересно получается, товарищ начальник, – усмехнулся профессор. – По бумагам человечек чистенький, а на самом деле всё у него есть. И охотбилет, и ружьишки, даже не одно. И приятели в нужных местах, что из списочков фамилию его убрать-то смогут. Вы формально проверили, запрос послали, ответ в дело подшили – и голова не болит. Не-ет, с такими кадрами мы не то что коммунизм, мы и социализм-то достроить не сумеем…

– А почему вы раньше не упоминали, что Никаноров – охотник? – вдруг прищурился Петров. – Про походы говорили…

– Потому что к слову не пришлось, да и не был он таким уж страстным охотником последние годы. Мы вот отчего глухарей-то запомнили? Оттого, что редко очень он что-то такое привозил. Уж полтора года прошло. А вот туризм – походы – он любил. Так что проверьте вот эти места, что я вам написал, полковник.

– Что ж, благодарю, Николай Михайлович. Это действительно очень интересные сведения. Незаконная охота, незарегистрированное оружие, непонятно как полученный охотбилет… отсутствие в списках…

– Вот-вот, – подхватила Мария Владимировна. – Вот там копните, да экспертов своих потрясите. Глядишь, и не понадобится нам с мужем нервы трепать.

– Хотя должен вам сказать, товарищ начальник, что мы тут с супругой посовещались и решили, что пора, так сказать, уступить дорогу молодым. Уходим мы, любезный полковник. На пенсию, на заслуженный отдых. Останемся консультантами.

Известия эти застали Петрова, похоже, врасплох.

– Как это уходите?! Николай Михайлович, вы же только что делились планами…

– Планами написать в ЦК и прочие инстанции, да. Так оставление поста завлабораторией мне не помешает.

– Постойте, постойте, нельзя же так! – взмолился вдруг Петров. – С экспертами разберёмся, противоракетная тематика… –   тут он осёкся, кинул быстрый взгляд на притаившихся в уголке Юльку с Игорьком. – Не при детях. Товарищ профессор, очень вас прошу, давайте продолжим этот разговор в более подходящем месте…

– Спёкся наш полковник, – посмеиваясь, рассказывал после Николай Михайлович, неспешно попивая чай в столовой. – «Завибрировал», как Стас выражается. А нам того и надо. Пускай теперь Никанорова по карельским да новгородским лесам ищет. Охотхозяйства трясёт, егерей и прочих, да только народ там тёртый, таких, как «Петров» этот, сырыми на завтрак ели, и даже без соли. Я не я, лошадь не моя – и поди докажи чего. А напугать их не напугаешь. В глухомани живут, ни тюрьмы, ни ссылки не боятся. Да и куда их сошлёшь? В Туруханский край?

– Так и что же теперь? – робко спросила Юлька.

– Теперь, Юленька, действуем, как и наметили. Кадеты наши к нам пришли из 1909 года, и вы с Игорьком туда же угодили. Прекрасный год, судя по всему. Вот туда и надо заглянуть. Для начала – совсем ненадолго. Осмотреться. Приглядеть жильё. Отработать легенду. Заполучить паспортные книжки, наконец!

– Ну, с этим проблем не будет, – усмехнулась Мария Владимировна. – Отработано…

– О да. У них же там документы даже без фотографий. Описания примет, да такие, что под каждое тысячи людей подойдут.

– Значит, когда?

– Как ты сможешь, милая. И смотря что тебе для этого потребуется.

– М-машина…

– Будет тебе машина. В этом мире мы исчезнем на несколько секунд и сразу же появимся вновь. А вот там нам лучше пока не задерживаться.

…Гудели приборы, мигали лампочки. Они стояли посреди лаборатории, все четверо, в «соответствующей времени одежде», Юлька с Игорьком – в подлинной своей гимназической форме, Мария Владимировна – в длинном платье и шляпке, Николай Михайлович – в солидного вида костюме с жилеткой и котелком. В жилетном кармане – золотые часы.

– Возвращаются домой. – Профессор защёлкнул крышку. – Подарок отца на семнадцатилетие. Долгонько же ждали… Ну, с Богом!

– За руки все возьмитесь, – язык плохо слушался Юльку. – И за меня.

Она не знала, почему так нужно, но не сомневалась – нужно именно так.

Пространство открылось сразу же, послушное малейшим усилиям её воли: знакомое золотистое сияние, столпы, тёмные водовороты – и разом всё совсем не так.

Тогда она легко скользила, была подвижна, словно рыбка в океанской толще; была в своей стихии, а сейчас словно продиралась через колючий незримый лёд, каждое движение давалось огромным трудом и нарастающей болью.

Она не летела, она ползла над бездной.

Юльку начало захлёстывать паникой, как бывает с пловцом, вдруг осознавшим, что он угодил в отбойное течение, что его уносит в океан, а силы стремительно тают.

Она начала задыхаться. Хотя чем она может дышать в этом пространстве?!

…И всё-таки Юлька дотянула. Золотое сияние искомого потока надвинулось на неё, мир вокруг обрёл чёткость, краски, звуки, запахи – вокруг царило лето, милое, прекрасное лето, и кадеты сейчас в лагерях, и Ирина Ивановна Шульц наверняка навещает их с гостинцами, с несравненными пирогами «от Матрёны», а роскошный сибирский кот дремлет себе на высоком комоде, прикрыв драконьи глаза…